Хенмер толкает его, они превращаются в реки энергии в миллионы миль длиной и устремляются в пространство. Он воспламенен нежностью, любовью, жаждой единства с космосом.
– Соседние миры, – поясняет Хенмер, – наши друзья. Видишь?
Клей видит. Теперь он знает, что не заброшен на планету другой звезды.
Вот этот облачный шар – Венера. А этот красный, испещренный рябинками, – Марс, хотя он озадачен зеленым травяным морем, покрывающем ржавые равнины.
Он не находит Меркурия. Снова и снова скользит он по орбите в поисках маленького вращающегося шарика, но его там нет. Может он упал на солнце?
Он не хочет спрашивать из боязни, что Хенмер ответит – да.
– Пойдем, – говорит Хенмер. – Наружу.
Астероиды исчезли. О, Боже, кому нужны такие обломки? Но Юпитер остался – чудесный, неизменный, даже с Великим Красным Пятном. Клей ликует.
Цветные полоски тоже здесь, яркие ленты густых оттенков желтого, коричневого и оранжевого, разделенные более темными цветом.
– Да? – спрашивает Клей, и Хенмер отвечает, что это возможно. Они устремляются к планете, кувыркаясь и плавая в атмосфере Юпитера. Они наполняются кристаллами. Их тела насыщаются молекулами алюминия и метана.
Ниже и ниже спускаются они, к ледяным пикам, вздымающимся над блеклыми маслянистыми морями, к бурлящим гейзерам и кипящим озерам. Клей расстилается по снежному континенту и лежит, наслаждаясь чувственным прикосновением многотонной атмосферы к его спине. Он превращается в деревянный молоток и бьется в скалистую поверхность планеты, его переполняет счастье, и волны звуков вздымаются к светлым утесам. Он приходит в экстаз. Но затем, сразу после этого, следует потеря: у блистающего Сатурна нет колец.
– Несчастный случай, – подтверждает Хенмер. – Ошибка. Это было очень давно.
Клей безутешен. Он снова меняет свою структуру и опускается на поверхность Сатурна в облаке снежинок. Сочувствующий Хенмер изгибается, окружая планету, извивается, меняет цвет, вспыхивает золотыми огоньками, поворачивается под разными углами.
– Нет, – говорит Клей. – Я тебе благодарен, но это не то.
И они устремляются дальше к Урану, к Нептуну, к морозному Плутону.
– Это сделали не мы, – говорит Хенмер, – но мы никогда не думали, что кого-то это так расстроит.
Плутон скучен. Кружась над ним, Клей видит пять кузенов Хенмера, бродящих в обширном пространстве, летящих из никуда в никуда. Он вопросительно смотрит на Вселенную. Проксион? Ригель? Бетельгейзе?
– В другой раз, – бормочет Хенмер.
Они возвращаются на Землю. Приземляются. Он снова оказывается в своей оболочке. Он лежит на ровном поле с короткой сине-зеленой травкой, над ним нависает гигантский треугольный монолит с вершиной, похожей на вилку, сквозь зубцы которой изливается бурлящая река и падает с высоты сотен, а может и тысяч футов громады ониксовой плиты в круглый бассейн. Он дрожит.