Еще раз окинув взглядом уже позабывших обо мне Эдика и его начальника, я, наконец, развернулась и медленно пошла навстречу Доберману.
Тот, не увидев в моей руке билета, без разговоров отшвырнул меня от входа чуть ли не за грудки.
Едва сдерживая закипающие от несправедливости слезы, я, наконец, сообразила, что можно позвонить Виктору Никитичу и потребовать разобраться в вопиющей ситуации.
Тут же я вытащила мобильник и набрала его номер.
— Кто это? — резко спросил директор, услышав мой голос.
— Марина… — шепнула я.
— Марина? — с явным облегчением отозвался директор. — Ну, наконец-то! Ты где? Народ уже зал заполняет, я тебе обзвонился, дома никого, на сотовом — никого… Что случилось?! Хочешь до инфаркта довести старика? — он рассмеялся.
— Меня не пускает охрана! — пожаловалась я.
— Не пускает? Как это, не понял? А что у тебя с голосом? Ты сможешь петь? — посыпались тревожные вопросы.
— А что у меня с голосом?.. — переспросила я, замечая вдруг, что голос, мой волшебный хрустальный голос, меня не слушается и начинает помимо воли дребезжать, как будто железом скребут стекло.
Волна смятения в душе приподнялась чуть выше.
— Спуститесь, пожалуйста, Виктор Никитич! — взмолилась я, чувствуя, что голос дребезжит еще сильнее и мельче, и голова моя тоже вдруг затряслась вместе с голосом.
«Батюшки мои…», — испугалась я. Что это со мной?..
— Ты где? — спросил Виктор Никитич каким-то напряженным тоном. Вопрос донесся немного издалека, и я поняла, что он смотрит на экран своего телефона, на котором написано «Марина», и проверяет, я ли это.
— У центрального входа, — стараясь выровнять интонацию, произнесла я. И кажется, мне это удалось. Хрустальный голос вновь звякнул заливисто и легко. Я приободрилась, но Виктор Никитич не разделил моего оптимизма.
— Черт знает что такое… Не голос, а скрежет какой-то… Хорошо. Я сейчас спущусь, — строго сказал начальник, и связь прервалась.
Через две минуты, двигаясь наперерез толпе, из здания вышел Виктор Никитич в костюме и парадных туфлях. Я сделала неловкую попытку подойти к нему, но будто споткнулась о его взгляд. Он направил его прямо поверх моей головы, куда-то вдаль. Потом осмотрелся поблизости, словно перелистывая идущих и стоящих людей. Все это время я была в непосредственном поле его видимости, но ни разу не попала в него.
Волна тревоги хлынула из меня мощной и неудержимой силой. Я стрелой подлетела к директору.
— Виктор Никитич!.. Здравствуйте.
Он перевел на меня отсутствующий взгляд.
— Потом… потом… позже… — и он отскочил от меня куда-то в сторону, по-прежнему озираясь вокруг. Потом полез в карман за телефоном.