— Люди всегда друг друга мучили, — недоверчиво пожала плечами Маша. — Про Золотой Век, когда все всех любили, только в сказках рассказывают, а если историю почитать — хоть новейшую, хоть древнейшую — волосы дыбом встанут!
Носитель раздражённо помотала головой.
— Но ведь и другое было. Было же? — спросила требовательно.
— Было, конечно… — протянула Маша.
— Ну вот! — девушка чуть не подпрыгнула в кресле. — Им это мешает. Пока люди… ну не знаю я, как это называется… — она мучительно подыскивала слова, теребя и без того измочаленный платок и глядя куда-то поверх Машиной головы. — Пока им не всё равно, пока не наплевать на всех, кроме себя, только себя, понимаешь?
Маша кивнула, и девушка продолжила быстро, сбивчиво:
— Пока родители есть… настоящие, которые… которые любят, пока заботятся, пока помогают… им, гадам этим, власть не взять, понимаешь? — она больше не ждала ответа и быстро, почти неразборчиво сыпала словами:
— Я теперь знаю… Они постепенно власть берут, законы всякие внедряют… нет, это потом… сначала — идеи… Да! Отношение к жизни, к другим людям, к детям… Особенно дети их интересуют. Воспитание… а чуть что не так — не по их правилам, они детей отнимают и забирают в инкубаторы… Нет. Тогда, сначала — это так не называется. У вас инкубаторы есть?
— Нет, — Маша даже головой помотала для убедительности, понимая, что инкубаторы на птицефермах никакого отношения к обсуждаемой теме не имеют.
— Будут! — отрезала носитель. — Может, как-то по-другому их называть будут… Они решают, как детей растить, как воспитывать, чему учить… А учат они их… — получать удовольствие. Кажется, так они это называют, но может, у вас по-другому… Жить для себя, свободно — так они говорят. Обещают свободу, свободе учат.
Только… от их свободы все вырастают… рабами. Но не понимают этого. Мы для них — хуже животных, но мы им нужны. Пока — нужны… А когда мы совсем уж станем такими, как они хотят, когда никто не будет способен чувствовать, жалеть других… Тогда… — она затихла, словно споткнувшись на полуслове.
— Что тогда? — поторопила Маша.
— Тогда… на фермы отправляют… Биологический материал… биомасса… Вот кем мы становимся для них. Не знаю, зачем она им нужна, но нужна зачем-то… Что там творится, никто из наших не знает, только все боятся туда попасть… Они убивают в нас людей, понимаешь? — с невыразимым отчаянием произнесла носитель, глядя на Машу влажными от слёз глазами. — Убивают… — прошептала, едва слышно. — А потом, когда убьют, мы становимся для них биомассой…
Внезапно носительница задрожала, выгнулась, словно её скрутило судорогой, а в следующий миг она уже смотрела на Машу странно и страшно изменившимся взглядом — потемневшим, холодным, налившимся недоброй силой и уверенностью, а главное — пронизывающим, как ледяной ветер… Маша отшатнулась, хотела встать, но ноги не слушались.