— Он мой жених, — все же призналась я и, собрав остатки терпения, в который раз попросила: — Я принесла вам доказательства невиновности людей, которых вы обвинили в пособничестве похищения. Все, что вам нужно, позвонить начальнику полиции и попросить…
— Думаешь, все так просто? — Кирилл фальшиво грустно свел брови на переносице, а затем провел указательным пальцем по центральному шву платья. От его касания по телу ударило электричество, заставляющее забыть, как дышать и моргать. Сковало, парализовало, убило в тот момент… На меня будто смотрел хищник, способный разорвать на части, дернись я без его приказа. — Давай-ка подведем итоги вместе… Маленькая Черничка перешагнула через все свои страхи и пришла ко мне лично просить за жениха и подругу, потому что в полиции ее наверняка послали. Разве это не мило? Сейчас я должен по-твоему расплакаться от жалости, обнять тебя и все всем простить?
Я даже открыла рот от возмущения, так грубо это звучало! Он буквально смеялся надо мной. Наслаждался истинным страхом в моих глазах и упивался мурашками на теле. Как только руки перестали трястись, Шакалову словно захотелось еще и он поднял руку выше, крепко сжимая мою шею своими массивными пальцами. Я буквально ощущала, как воздуха в легких становится все меньше. Появились легкое головокружение и дымка перед глазами. Но я все равно навсегда запомнила хмельной взгляд Кирилла Шакалова и его кривую ухмылку полную презрения и мнимого величия.
— Такая хрупкая, нежная и совершенно одна. Ты, Черничка, полностью в моей власти… — Кирилл навис над креслом и нагнулся к самому моему уху. Я дернулась, чтобы сбежать, но теперь он держал не только шею, но и обе руки над головой. — Я увидел тебя еще вчера. Твои глаза поражали. Весь вечер я думал не о свадьбе и невесте, а о том, настоящий ли это цвет глаз?
— Отпустите, прошу… — взмолилась я, но мужчина только сильнее надавил на шею и из глаз хлынули слезы безысходности.
— Потом я заметил вырез твоей блузки. Черт побери, какая же у тебя сладкая грудь. Уверен, что твой третий размер настоящий, в отличие от этих шкур. Трахать их сиськи, все равно что резиновую куклу — никакого удовольствия… — хрипло прошептал он, а затем я ощутила что-то скользкое на мочке уха, похожее на язык. Из моего горла вырвался краткий крик ужаса, но Шакалов сдавил шею сильнее, не давая возможности даже пискнуть. — Господи, а твои ягодицы! Они такие упругие, словно два сочных арбуза… Я просидел всю свадьбу с жутким стояком из-за тебя, а затем твой парень не дал мне трахнуть и спустить пар. Как я теперь должен отпустить его, а, Черничка? По-твоему, я совсем идиот?!