На поиски отправили всех, кому могли доверять. Обошли ночлежные дома, гостиницы, сдающиеся комнаты, трактиры, постоялые дворы, пустыри. Дозорные ходили по улицам, расклеивали и показывали прохожим портрет разыскиваемого, но он как сквозь землю провалился.
Возня и мельтешение ищущих не остались незамеченными. Пришлось придумать и рассказать обеспокоенным жителям историю о появлении в Туазе жестокого разбойника. Весть об нем разнеслась молниеносно и обескуражила горожан, привыкших не запирать двери и спать с распахнутыми настеж окнами. Люди не могли поверить, что в благословенной империи, под защитой Братского Ордена им может что-то грозить, но наблюдая, как по всему городу рыскают дозорные, сомнения стали отпадать, и на город стала нападать паника.
Присутствие Братьев тщательно скрывалось. Подданным империи не следовало знать, что существуют те, кто не подчинялся закону, был недосягаем для орденского надзора и пытался устроить мятеж. Каждый из братьев и сестер, приехавший с Долоном, чувствовал ответственность за происходящее и ощущал полное бессилие. Особенно изводил себя Ло, носищийся по городу, не жалея сил, голодный и взмыленный. Собратья старались успокоить его, приободрить, но он только больше распалялся.
Им было не ведомо, что в братском ордене, среди них был особенный собрат, который не только, как они, проникая в сон, путешествовал по сонному разуму, узнавал тайны, страхи, сокровенные желания спящего, но мог, вливаясь в сон, пугать, изводить кошмарами, причинять боль, и даже приводить наказание в исполнение. Старшие в Ордене знали, что есть такой Брат, но Отец скрывал имя, не желая множить зависть среди детей. Однако Ло тяготился своей особенностью, потому что к особо сильному дару прилагалось умение чувствовать эмоции бодрствующих людей, угадывать их мысли, что делало его одиноким и несчастным.
Никто не догадывался, почему он столь нелюдим, почему отвергал дружбу и симпатию и отчаянно всех презирал. Его считали диким, заносчивым, самоуверенным, самовлюбленным, а на самом деле Долон чувствовал себя несчастным, отверженным, разочаровавшимся в людях. Лишь он один в полной мере знал степень человеческого эгоизма и лицемерия. Только ему было ведомо, каково это - знать, что о тебе думают на самом деле, что в тебе больше всего ценят власть, что за уважением и добрыми словами скрывается горькая, злая смесь зависти, страха и желания задобрить.
Единственным, кто в минуты отчаяния утешал и заботился о нем и, не страшась, принимал таким, какой он есть, был Отец – глава ордена. И сейчас он надеялся на него, нуждался в его даре, а Ло ощущал себя беспомощным и ничтожным, ходил кругами и не мог ничего сделать, потому что был «слеп».