– Когда будет нужно, я возьму деньги у людей.
– Если узнаешь как, надеюсь, ты раскроешь мне секрет, – сказал доктор.
– Ты счастлив здесь, в школе?
– Нет.
– Почему нет?
– Учителя слишком строгие. Работа слишком тупая. Дети меня не любят.
– Ты когда-нибудь интересовался, почему они тебя не любят?
– Потому что я умнее, – ответил Дэвид. – Потому что я… – О-о-о. Чуть не проболтался. Потому что я вижу, что они думают. Я не должен никому это говорить.
Доктор Гитнер ждал, пока он закончит предложение. -…потому что я доставляю в классе много хлопот.
– А почему ты так делаешь, Дэвид?
– Не знаю. Думаю, это дает мне что-то.
– Может быть, если бы ты не причинял всем хлопоты, люди бы больше любили тебя?
– Ну и что? Мне это не нужно.
– Всем нужны друзья, Дэвид.
– У меня есть друзья.
– Миссис Флейшер говорит, что у тебя их немного и что ты их обижаешь и делаешь несчастными. Почему ты бьешь своих друзей?
– Потому что я не люблю их. Потому что они тупые.
– Значит, они не настоящие друзья, раз ты так думаешь о них.
Пожав плечами, Дэвид сказал:
– Я могу обойтись и без них. Мне весело одному.
– Ты счастлив дома?
– Думаю да.
– Ты любишь маму и папу?
Пауза. В мозгу доктора нарастает напряжение. Это важный вопрос. Дай верный ответ, Дэвид. Дай ему тот ответ, который он ждет.
– Да, – говорит Дэвид.
– Ты когда-нибудь мечтал о маленьком братике или сестренке?
На этот раз колебаний не было.
– Нет.
– На самом деле нет? Тебе нравится быть одному?
Дэвид кивнул.
– Самое хорошее время – после полудня. Когда я прихожу из школы и дома никого нет. Зачем мне братик или сестричка?
– Ну я – то не знаю. Это дело мамы и папы, да?
– Вы же не попросите их завести еще кого-нибудь? Я имею в виду; что вы можете им сказать, что для меня было бы хорошо иметь кого-то еще, и они постараются, но я правда не хочу. – Я в опасности, внезапно понял Дэвид.
– Почему ты думаешь, что я могу сказать такое твоим родителям? – тихо спросил доктор, перестав улыбаться.
– Не знаю. Это просто мысль. – Которую я нашел у тебя в голове, доктор.
А сейчас я хочу убраться отсюда. Я не хочу больше говорить с тобой. – А, вас правда зовут Гитнер? С буквой "н"? Спорим, я знаю ваше настоящее имя.
Хайль!
Я никогда не мог послать кому-нибудь свою мысль. Даже когда моя сила была очень велика, я не мог передавать. Я мог только принимать. Может быть и есть люди, которые могут передавать мысли даже тем, у кого нет особого дара принимать их, но я не из их числа. Поэтому меня приговорили быть в обществе уродливой жабой, вечно подслушивающим типом. Старая английская пословица: «Тот, кто подглядывает в дырку, может видеть, что ему досаждает». Да. В те годы, когда я особенно легко читал мысли, я до пота старался внушить людям свои мысли. Я сидел в классе, уставясь в спину девочки и думал: «Хелло, Анни, это Дэвид Селиг, ты меня слышишь? Ты меня слышишь? Я люблю тебя, Анни. Повторяю…». Но Анни никогда не слышала меня и ее мысли перекатывались, как спокойные воды реки, не потревоженные существованием Дэвида Селига.