Потемнела лицом Марейка, окошко плотно занавесила, будто испугавшись, что разговорами про нечисть привлечет к дому анчуток да шишиг лесных.
Снежка молчала, не торопила, чувствовала, что нужно выслушать старуху, не зря она этот разговор затеяла, да и могло пригодиться все то, что Марейка расскажет — кто-то же преследует ее с тех пор, как позвал Морозко замуж, по всему Синегорью следком ходит, не хватало еще снова оказаться в золотом мире подземном.
А Марейка, убедившись, что другие окна тоже закрыты, заперла двери, накинув щеколду, кряхтя, вернулась к столу, отпила чаю, потом продолжила:
— Так вот… малец этот, Федюнька, все спрашивал про горных духов, и глаза его становились бедовыми, с отблесками злой зелени, когда слушал он байки старух соседских да деда своего, тот, помню, хорошим рассказчиком был. Мы все детворой вокруг него собирались, когда выходил он на завалинку погреться на солнышке да начинал байки травить. Отец Федюньки, как подметил, что с малым неладно, вскоре запретил с ним о нечистых говорить, в церковь водил… да ничего не помогло. Мальчишка стал часто в лес убегать, на скале полюбил сидеть, глядя на долину внизу, где поселок строился, тогда еще тут заводик небольшой стоял, вокруг него домишки и тулились… и вот однажды Федюнька вернулся и стал про Хозяина Золота расспрашивать — кто таков да как живет, говорил, что видел старика под землей, что звал дух его. Мать Федюньку со двора с тех пор не пускала, глаз не сводила, а все едино не уберегла. Я видела, как огромный сундук, украшенный самоцветами, появился на траве, как мальчонка к нему подошел, наклонился, и тут как толкнули его — крышка и захлопнулась. Мне никто не поверил, а мать его умом тронулась, все ходила, болезная, криком кричала, звала сыночка. Дед его отправился в горы, вину свою чувствовал — это ж он первым ему байки всякие травить начал, вот и думал, что ежели не это, не приманил бы дух мальчика. Старик тоже не вернулся — нашел ли внука, не знаю, может, сорвался со скалы или в речке утоп, у нас с той стороны горы всегда водовороты были. Да… только смотри, сколько людей сгинуло… Осторожнее ходи, Снежанна, мы на самой горе живем, раскрыться она не только на вершине может, если мальчишку уташшил злобный тать посреди бела дня, то и тебя может попытаться… Ночевать останешься у меня, по темноте и вовсе жутко ходить, нечисть шалит. Еще и ночь сегодня дивная, когда что угодно случиться может… Бабушка твоя волноваться не станет… ты теперь не совсем обычная, о том, где бываешь да когда возвращаешься, никому не дано будет знать, да только казаться станет, что все как обычно… пока совсем не уйдешь на Ту Сторону. Тогда о тебе и забудут, иначе никак.