Лива окинула Тиба подозрительным взглядом и ожидаемо ничего не сказала. Тиберик только крепче взял Альку за руку, не сводя глаз с дивной зверушки.
— Давайте, располагайтесь, — поторопил Мариус.
— Ниат Эльдор… мы что, все вместе поедем? — Телора с опаской посмотрела на распахнутую дверь.
Мариус пожал плечами.
— Можешь бежать следом, если так больше нравится.
А сам поднял Ливу под мышки и поставил ее уже на пол экипажа.
— Ну, давайте, все по очереди.
В черных глазенках Ливы появилось отчаяние, она протянула из-под одеяла руку к Телоре.
— Да, конечно, — пробормотала женщина, — простите меня… простите, ниат Эльдор, простите, ваше высочество.
— Узнала, значит, — хмыкнул Мариус, — но об этом помалкивай. Алайна простит, если ты будешь обращаться к ней просто "ниата Эльдор". А вот если из-за "высочества" подставишь Алечку под удар — этого не прощу уже я.
Телора растерянно моргнула, затем быстро присела в некоем подобии реверанса и спешно нырнула внутрь.
Потом туда же забралась Алька, Тиберик расположился рядом. Мариус сел напротив, Лива оказалась как раз между ним и Телорой. Экипаж тронулся и бодро покатился вперед. Алька смотрела на Мариуса. В полутьме экипажа он казался бледнее обычного, глаза как провалы в бесконечность. И при этом он казался совершенно, просто нереально красивым. Обнять его, прижаться всем телом и целовать. Почувствовать вкус его жестких, но таких чувственных губ, разгладить вот этот белый шрам, пересекший бровь, зарыться пальцами в короткие, жесткие волосы…
Видимо, что-то такое отразилось у нее на лице, потому что Мариус выразительно-удивленно приподнял брови. Алька стиснула руки и, отвернувшись, принялась смотреть в окно.
В конце концов, она толком не видела Эрифреи.
…А посмотреть было на что.
Мимо окна проплывали великолепные дома, по большей части трехэтажные. Фасады были светлыми, либо облицованными песчаником, либо оштукатуренные, а потом окрашенные — в голубой, салатово-зеленый, слоновой кости. Фасады, парадные подъезды украшали мраморные статуи, чего Алька в Роутоне отродясь не видела. Ряды окон блестели чистыми стеклами, и вокруг этого изысканного великолепия были разбиты клумбы. Несмотря на то, что стояла зима, всюду зеленела трава, да еще кипарисы, и вечно-зеленый плющ.
Выехав из жилых кварталов, экипаж покатился дальше по широкой мощеной улице, и у Альки дух захватило от открывшегося зрелища. Снова богатые дома, притиснутые боками друг к другу. Только на первых этажах — магазины, с огромными просто витринами. Внутри были развешаны гирлянды с цветными лайтерами, стояли манекены с готовым платьем. Или, если не платья, то обязательно золоченые сундучки и вазы с конфетами, или тысяча сортов резных свечей всех цветов и размеров, или выставленные напоказ отрезы ткани.