- Все спят, может, кроме Арни, у него свет светится в комнате…
- Не трогай парня, Мурочка.
- Он не высыпается, посмотри на него, бледный какой-то стал.
Ярослав усадил к себе на колени Агату, она обхватила его ногами и осыпала мелкими поцелуями шею.
- Как он может стать бледным? Он же мулат… да он чернющий.
- Может, ты разве не видишь?
- Послушай, что бы ни мучило парня, не лезь к нему, он поговорит, если посчитает нужным, приглядывай издалека, возраст такой, да и ситуация…
- Да уж, ситуация.
Он любил целовать Мурочку, она так сладко отвечала на его поцелуи, играла ими, прикусывала, путала руки в его волосах, тянула на себя мужчину, прося о большем. Он любил, когда след от румян перебивал настоящий румянец, а помада была буквально съедена им, но губы были алыми от поцелуев.
- Я слышала, что говорил Антон.
- И что же он говорил?
- Что я приспособленка и использую тебя…
- В чём-то он прав.
- Аааааааа, - она упёрлась руками в грудь, но ей не удалось отодвинуться ни на сантиметр, Ярослав словно не замечал её усилий.
- Ты действительно используешь меня, порой довольно беспардонно, сегодня ночью, например…
- Это другое, ты понимаешь, о чём я.
Агате были неприятны все разговоры и шепоток за её спиной, за время, которое она провела со своими детьми, она привыкла к разговорам или косым взглядам, но сейчас это усилилось во сто крат. Ей оборачивались вслед, её обсуждали, и даже учителя в школе не стеснялись спрашивать её детей о новом статусе их приёмной матери.
- Понимаю, в глазах людей это действительно выглядит несколько поспешно, согласись.
- Наверное… а в твоих?
- В моих это выглядит нормальным… Это не исключает того, что ты, возможно, со мной из корысти или от усталости, но это не так и важно…
- Что значит – не так и важно?
- Не важно, я счастлив с тобой, и я не хочу думать – почему и как долго, тебе это сложно понять, но это так…
- Что-то ты не то говоришь, какую-то ересь несёшь, я с тобой не из-за корысти, большой дядя, - на глазах навернулись слезы. – Пусть все говорят, что им угодно, но ты… как ты можешь?!
- Ну… Агата, ведь Антоха прав, всегда может появиться Парис, и ты усвистишь.
- Какой Парис?
- В нашем случае – Лёшик, я так думаю.
- Лёоооошик…
- Ты разговариваешь во сне и иногда плачешь, ты скучаешь по этому Лёшику, будь он неладен, но в остальное время ты моя, Мурочка, и я не хочу отказываться от тебя, корысть тобой движет или нет.
Она молчала, не зная, что ответить, наконец, подняла на него глаза.
- Лёша мой парень, бывший парень, у нас вроде как любовь была… с седьмого класса ещё. Мы в выпускном уже жили вместе, учителя не знали, а папе моему было всё равно… он был моим первым…