- Что это?
- Сирень, - ответила бодрая девушка-консультант, демонстрируя фотографии и видеозаписи, рассказывая о достоинствах того или иного сорта, морозостойкости, светолюбивости и о том, насколько он пригоден в здешнем климате.
Её глаза то и дело возвращались к фотографиям огромных белых шапок со звучным названием «мадам Лемуан».
- Переродится… - задумчиво сказал Ярослав.
- Ты умеешь сажать сирень?
- Нет… я вообще ничего сажать не умею, только газон стричь, а всем остальным рабочие занимаются…
- Но ведь переродится…
- Значит, переродится, - он обернулся к девушке и, купив ещё пару приличных кустиков, на всякий случай, а так же взяв подробнейшую консультацию, заказал доставку.
Всей семьёй они долго гуляли по небольшому старинному городку, Агата чувствовала себя отдохнувшей, выспавшейся и довольной. Она даже не обращала внимания на взгляды, которые неминуемо привлекала семейство. Высокий, крупный мужчины, чьи мышцы буквально играли даже под светлой лёгкой курткой, молоденькая блондинка рядом с ним и трое детей, один из которых – высокий чернокожий подросток, второй – шустрый маленький китаец, и малюсенькая девочка со светлыми кудряшками, которая устроилась на руках здоровяка и практически потерялась там, обнимая огромную руку, облокотив голову на грудь.
Наверное, она бы не поверила, что она – это она, покажи ей такую картину года два назад, когда она прыгала от радости после получения диплома, а Лёшик кружил её и говорил, как он гордится Агатой. Ах, какие грандиозные планы были у девушки, какие заманчивые предложения работы: новые места, города, перспективы и Лёшик рядом навсегда-навсегда. Даже папа в те дни гордился девушкой и, в порыве, купил её любимый десерт «Тирамису», который она, как истинная блондинка, съела ночью, запивая шампанским и целуясь с Лёшиком.
Теперь всё было по-другому, у неё не было таких радужных перспектив, вряд ли она когда-нибудь получит заманчивое предложение по работе, да и Лёшик канул в лету, остался только десерт, который она вполне могла съесть ночью, запивая шампанским. И это ничуть не расстраивало Агату. А вот взгляды женщин на большого дядю очень расстраивали, она начинала понимать восточных мужчин, которые прятали лица своих красивых наложниц под паранджой, потому что она, как султан, не хотела, чтобы на него смотрели. Она даже попросила его снова отпустить бороду, чуть поменьше, чем была, но, к ужасу девушки – с бородой на него смотрели ещё чаще.
В глубине души она понимала женщин, когда-то она сама засматривалась на идущего по пляжу расслабленной походкой Ярослава, да и сейчас нет-нет, да и заглядывалась, буквально застывая и любуясь мужчиной. Его ростом, статью, размахом и обезоруживающе-открытой улыбкой.