Он никогда не любил блондинок. Молоденьких блондинок не любил вдвойне. Молоденькие блондинки, которые работали на него, не могли представлять для него интерес, скорее уж источник проблем, которые решаются простым увольнением. Увольнять же Мурочку он не собирался, не хотел, да и не мог.
Накануне вечера, когда мужчина быстрым шагом зашёл на кухню, сделал глоток воды и достал из небрежно перекинутого через спинку стула пиджака то, зачем пришёл, он уже принял решение, о котором, скорее всего, пожалеет, потом, но сейчас он хотел этого всем сердцем. Ярослав не видел Агату несколько дней. Всё было убрано, приготовлено, подушка пахла духами, помада стояла на полочке рядом со специями, но самой Мурочки он не видел.
Живя в маленькой доме на его участке, она уходила раньше, чем приезжал Ярослав, и он не видел её даже в окно. Мальчишки проводили вечера во дворе, по очереди играли с Машенькой, иногда забегал Лютик и спрашивал разрешения, чтобы выпустить Цезаря. Ярослав разрешал при условии, что Машенька будет дома. Выпускать собаку при маленькой девочке он мог позволить только в своём присутствии. Цезарь слушался его беспрекословно, а вот Лютика воспринимал скорее, как напарника по играм.
Утром, когда Мурочка не появилась, чтобы приготовить завтрак, мужчину что-то неприятно кольнуло. Беспокойство. Накинув куртку, он пересёк лужайку между домами и негромко постучался в дверь маленького дома, открыл Арни.
- Она спит, Машенька всю ночь плакала, и мы не стали её будить, - он виновато посмотрел на мужчину. - Лютик, давай быстрей! - в сторону. – Если надо, я сам могу приготовить.
- С ней точно всё в порядке? – отчего-то не верилось, уж слишком тихой, какой-то потерянной казалась девушка в последнее время, а сейчас и вовсе исчезла из поля зрения.
- Да, точно, пройди, - Арни посчитал возможным пропустить его в дом и указал на дверь, где была комната Агаты.
Мужчина тихо открыл дверь и так же тихо сел на край кровати, разглядывая личико блондинки без макияжа. Пушистые ресницы отбрасывали тень, рот был приоткрыт, губы были розовые и сухие, их хотелось облизнуть, а тело Мурочки – в обычной футболке, которая задралась, показывая маленькие трусики из трикотажа, не оставляющие шансов воображению, – прижать к себе.
Ярослав хотел Мурочку, и если поначалу это был скорее спортивный интерес – новая женщина в их городке, – то сейчас это стало чем-то большим. Не навязчивой идеей, нет, он вполне мог абстрагироваться, не думать и не вспоминать о девушке, но вполне сформированным желанием, которому он не давал ходу, понимая, что ничем хорошим, в первую очередь для Агаты, это закончиться не может.