— Да, конечно, прости, — тут же исправилась я, боясь ослушаться. — Мне не спалось, поэтому я решила выпить молока.
— А тут подкрался я, — хмыкнул хозяин дома.
Мне не понравился тон его голоса. Что-то в этом мужчине тревожило меня, заставляло напрячься в его присутствии. Я повернулась к нему и принялась активно стряхивать молоко с пижамы, но вдруг Собер сжал мою кисть, отведя руку в сторону.
— Не заморачивайся. Я выдам тебе на смену новую ночную рубашку.
— Вы храните в доме женскую одежду? — удивилась я, не зная, как реагировать на прикосновение своего свекра.
Он продолжал удерживать мою руку. Не больно, но крепко. Затем я ощутила, как подушечка большого пальца гладит то места, где прощупывался пульс. Это все было так странно. Кожу вокруг его прикосновения обдало жаром. который распространился по всему телу. Я ощутила, как капелька пота сползла по спине, но стояла не двигаясь.
— Ее купили специально для тебя.
— Но… но вы же не знали, что мы приедем. Дерек хотел сделать сюрприз.
— Его мать сообщила мне об этом за день до вашего прибытия.
Странная семейка. Очень. Хотя я никогда не знала настоящей семьи, они точно под это определение не попадали.
— Дерек сказал, что у тебя осталась только бабушка. Других родственников нет.
От этих слов я невольно вздрогнула.
— Да, бабушка находится в пансионате для пожилых. Еще полгода там оплачено, а затем нужно решить, продлять проживание или нет.
— Мы оплатим ей полное нахождение там.
— Что? — удивилась такой щедрости.
— Ты теперь часть семьи. Конечно, мы возьмем все расходы на себя.
Вроде бы обычные слова, за которые я должна быть благодарна, но внутри что-то сжалось. Как жаль, что я не могла рассмотреть выражение его лица. Непросто общаться, если видишь лишь тень и очертания тела перед собой.
Наконец-то Собер отпустил мою руку, но я возмущенно вздохнула, когда он прошелся своей ручищей вдоль моей шеи к груди, цепляя точащий сосок, а затем вдруг сжал мою грудь, но тут же отпустил ее.
Это случайно, правда же? Он ведь не может в темноте разглядеть, что трогает, тем более что стоит, закрывая собой скудный свет из ночного окна. Тогда почему у меня ощущение, что он видит меня так же четко, как и днем? Фантазия разыгралась не хило.
По позвоночнику пробежали мурашки. Пальцы схватились за столешницу. Он уже не касался меня, но продолжал стоять так близко, что все мое личное пространство было полностью заполнено им. Стало тяжело дышать, словно воздух между нами накалился и кислород стал непригоден.
— Тебе нужно переодеться, — проговорил Собер, но с места не сдвинулся.