Когда однажды ночью к морозу добавился сильный пронизывающий ветер, который намёл в углах снежные горки, принц не выдержал. Вскочил, путаясь в меховых одеялах и шерстяных носках, побежал к двери ведьминой спальни и заколотил в неё что есть силы.
Раздражённая Элидия открыла дверь и хотела уже что-то сказать, но Дион не стал этого дожидаться. Ужом проскользнул в тёплую комнату, заметив нечто вроде алькова, рванулся туда и забился в угол между стеной и кроватью.
***
Так и застывшая у двери Эли спросонок таращилась на вжавшегося в угол принца. Поначалу до неё никак не могло дойти, что вообще с парнем приключилось. Это он её таким странным образом домогается? Но холод, добравшийся до её стоящих на полу босых ног, сдернул с сознание пелену сна. Элидия пригляделась и ей стало стыдно. Заморозила ребёнка. Совсем не приняла во внимание, что бедный южанин не привык к здешним морозам. Да и, положа руку на сердце, комнатку она ему отвела не самую тёплую. Конечно туда выходит задняя стенка печки, так что есть около чего погреться, но стены для полноценной зимовки надо было утеплить. Даже местные в таких пристройках только скотину держат.
Она, когда его туда селила, так была зла на Грара, что совершенно не подумала, как нежный, выросший на Юге мальчик будет выживать в таких условиях зимой. Вот он и не вытерпел.
Эли снова пригляделась к подопечному. Бедный принц являл из себя весьма плачевное зрелище. Замёрзший, несчастный, он поражал синюшным цветом не только конечностей, но и губ. И это несмотря на то, что навертел на себя три одеяла, одной из которых — меховое, а ноги упрятал в подшитые кожей катанки. Эли в таких и сама по дому расхаживала, только её обувка была беленькая и мяконькая, сделанная на заказ, а чуни Диона — чёрным и колючим рядовым изделием местного мастера. Такие она держала в доме, чтобы обувать в них гостей, а не мыть за ними полы. Вот самая подходящая по размеру пара и досталась бедолаге Диону.
Сейчас эти чуни торчали из-под одеяла, а над ним горели синие страдальческие глаза. Парень скорчился на стоявшей в угу у кровати табуретке и молча взирал на свою мучительницу, как бы взывая к милосердию.
И Эли не выдержала.
- Ну что с тобой сделаешь? Полезай на кровать и укройся там как следует. Да погоди: я тебя сейчас горяченьким напою, а то как бы ты у меня не заболел, лечи ещё.
Дион не стал дожидаться повторного приглашения, тут же перебрался на топчан, устроил в самом дальнем его конце свою подушку, откатился подальше к стенке, чтобы его труднее было вытурить, и замер, хлопая синими глазищами.