Было стыдно осознавать, что Максим все слышал — весь тот кошмарный разговор с отцом во вторник. Наверное, Максу было больно. Она ведь столько гадостей о нем наговорила. А каково ему знать, что окружен предателями, продавшими акции «Дола»? Да еще и Верочка оказалась любовницей Сатаны! Как такое вообще возможно?!
Максим сумасшедший, если решил, будто Фрэнки выбрала Сатану, а не его. Ведь дело совсем не в этом. Просто сначала нужно научиться верить друг другу, а уже потом нырять в омут с головой. Вернее, в глубине души она готова была поверить в чувства Максима даже сейчас, после всех оскорблений — лишь бы он признался в любви. Но в то же время она опасалась выйти из одной тюрьмы — и угодить в другую, где ей снова будут ставить кучу условий и ожидать невозможного.
Поэтому Фрэнки, вместо того чтобы паковать чемоданы и бежать за Егерем, собиралась завершить контракт стервы. Дела нужно доводить до конца, как выразилась госпожа Езерская. Пока что контракт помогал обрести независимость, и останавливаться было рановато: Фрэнки только-только вошла в азарт. А теперь этот ценный документ, составленный психами, поможет и в завоевании Максима Езерского, ведь там хранились его расписание до Нового года, приглашения на все его мероприятия. Какая ирония! Вот бы отцу об этом рассказать. Он бы лопнул от злости.
Фрэнки интуитивно понимала, что только-только пробудилась как личность и пока стоит на неокрепших ногах, пытаясь понять себя и мир вокруг. Более того, она оказалась меж двух «таранов». С одной стороны — отец, способный растоптать своих детей. С другой — Максим, способный растоптать девичье сердце. Как удержаться на натянутом канате между ними и не рухнуть в пропасть?
Фрэнки подсушила волосы, нанесла на кожу увлажняющий крем, чтобы не постареть раньше времени от постоянного стресса, надела плюшевую пижаму и достала из полки контракт стервы. Она решила завершить его на своих условиях: вычеркнуть то, что делать вообще не собиралась и подчеркнуть то, что сделать будет полезно. Чем больше в девушке появлялось уверенности, тем легче было принимать решения. Но унывать в одиночестве было скучно, и Фрэнки отправилась в комнату к Роберту.
Брат не спал, а сидел на широком подоконнике и играл на акустической гитаре, подбирая мотив. Он выглядел совсем взрослым, серьезным. Фрэнки всегда пыталась оградить его от проблем, а сейчас впервые подумала, что Роберт вырос и скоро перестанет нуждаться в сестринской защите. Еще полгода — и он уйдет на вольные хлеба.
Сейчас странно было вспоминать, как в кабинете у отца боялась за судьбу Роберта, решаясь подписать контракт стервы. Всего неделя миновала, а судьба брата уже определилась. Как быстро все меняется. Сама Фрэнки тоже успела повзрослеть. Не зря говорят, что в экстремальной ситуации с человека спадает шелуха. Это как победить боязнь воды: нырнул к самому дну — и понял, что жив. Так и Фрэнки вдруг прозрела. Она боялась обидеть чувства других людей, но с чего она взяла, что все вокруг настолько обидчивые? Где ее вера в людей, в то, что они, как и она сама, способны на понимание и сострадание? Это немного тщеславно с ее стороны — обращаться со взрослыми людьми, как будто они дети. Разумный человек поймет причину отказа. Только такие, как Света, устраивают разборки, заслышав слово «нет». Но разве Фрэнки живет для удовлетворения чужих хотелок?