Еще минут тридцать, и мозг оказался перегружен. Фрэнки откинулась на подушку и на секундочку закрыла глаза, ощущая, как расслабляются мышцы, а сознание уплывает в приятную гармонию.
— Я люблю тебя, Роб.
— Спи уже…
* * *
Максим вел машину медленно по освещенным улицам, слушая тихую музыку по радио; на лобовое стекло падали капли дождя, тут же стираемые дворниками. Это вводило в транс.
Выплеснув ярость, Максим быстро успокоился. И теперь пребывал в шоке.
Даже с Соней когда-то он не вел себя настолько жестоко и несдержанно, а сегодня его будто ножом резали. Слушать о другом мужчине, которого любила Фрэнки, смотреть, как она отводит взгляд, пытаясь придумать вранье… Казалось, у него на шее затягивается удавка. Он пытался увидеть в девушке хотя бы намек на чувства. Но там был только страх.
Возможно, девчонка действительно борется за себя так отчаянно, потому что не хочет стать для него лишь игрушкой. Однако возникла новая проблема: игрушкой мог стать сам Максим. Вот это его тоже шокировало — потому что случилось впервые в жизни.
Образ Фрэнки с каплями дождя в черных волосах запечатлелся в памяти так ярко, что, казалось, протяни руку — и коснешься. И это чертовски жутко. Та сила, которой Уварова умела парализовать его разум, пугала и настораживала.
Когда находился вдали от Фрэнки, то жаждал ее придушить, а стоило приблизиться, посмотреть в бездонные синие глаза, и хотелось защитить. Даже на пари он согласился, просто потому что не собирался унижать ее еще больше… Наоборот, пытался поддержать, потому что и так наговорил лишнего. А стоило выехать за ворота «Тары», как снова появилось желание вытрясти из Фрэнки душу.
Что это — любовь или болезненная зависимость?
Если зависимость, то быстро пройдет. Максим умел обрубать дурные привычки. Он легко бросал курить, проблем не было; начинал снова от скуки, а не из-за привязанности. Из-за Сони он когда-то страдал пару недель, а потом как отрезало от нее. Потому что Соня была зависимостью, и он с ней справился.
Но с Фрэнки все по-другому. Гораздо хуже и запутаннее.
Сейчас, когда настроение выровнялось, Максим был благодарен Уваровой за то, что удержала его в последний момент, не позволила уйти и связала с собой этим дурацким спором. Потому что на самом деле он не хотел исчезать из ее жизни.
Твою мать, кто бы мог подумать: из добычи Фрэнки превратилась в охотницу. А еще уверяла, что пацифистка! Максим готов зуб дать, что этот стервоподобный ангел овладеет искусством межличностной войны в два счета. Раз — и контрольный выстрел Егерю в голову.