— Когда ты вернешься? Ты вроде бы уезжаешь, — спросила она.
— Может, уезжаю. А может, придумал.
— Ясно. В любом случае, приглашаю на мотогонку в пятницу после обеда. До тех пор я не хочу тебя видеть, веришь?
Максим улыбнулся одним лишь уголком рта.
— Верю, к сожалению.
— Ну и зря. Я буду по тебе очень скучать. Но мне нужно готовиться к гонкам, а для этого придется пропадать в «Вонге» почти сутками.
— Если ты на зло мне участвуешь, то это глупо и опасно.
— На тебе свет клином не сошелся. — Она достала из кармана сложенный лист с портретом и хлопнула им по груди Максима, впечатывая рисунок. Егерь машинально накрыл ладонью руку Фрэнки, прижимая к себе вместе с наброском.
— Не поцелуешь напоследок? Я ведь на несколько дней уезжаю.
— После Светы? Нет, спасибо.
— Я ее не трогал.
Фрэнки фыркнула.
— Конечно, ты же у нас святой праведник! Я тебе этой выходки со Светой никогда не прощу.
— Не драматизируй, меня всегда прощают, — сказал он и попытался притянуть Фрэнки к себе.
— А я вообще драмы люблю, я же актриса, манипуляторша. Да? — прошипела она и, вырвав руку, торопливо перешла через дорогу к воротам. Охранник забеспокоился:
— Вы в порядке, Франческа?
— Да, Глеб, все хорошо. Видишь вон того типа? Езерского? Попробует к нам прорваться, стреляй. Желательно в средоточие мужского достоинства.
— В смысле? — испугался охранник, переступив с ноги на ногу. Видимо, представил себя на месте Максима.
— В кровожадном, — ответила Фрэнки, изо всех сил стараясь не прилипнуть к воротам, чтобы не посмотреть, уехал Максим или продолжает наблюдать за ней.
* * *
Она уходила, а Максиму хотелось обнять ее и не отпускать, сказать, что плохо без нее, и услышать, что и ей тоже плохо. Но он так и продолжал стоять, глядя перед собой.
…После расставания с Фрэнки у Дома моды «Дола» Макс всю ночь нервно гипнотизировал экран телефона: вдруг Фрэнки пришлет сообщение? Что-то вроде: «Я переспала с чертовым байкером, веришь?» С каждым часом на душе становилось паршивее, хотелось наплевать на все и отменить «метод наоборот», отменить пари и вообще все, что разделяло их с Фрэнки. Уснуть не получилось, и на работу он приехал рано, к шести, разбитый и злой.
«Может, бросить это все нахер?» — думал он, заваривая себе кофе, поскольку Ланы на работе еще не было. Но тут вспомнилось, что Фрэнки далеко не паинька и собиралась перекупить акции для Сатаны. В памяти в который раз зазвучала запись разговора, когда Фрэнки высказала отцу все, что думала о злодее Егере. И Макс наконец признал себе, насколько сильно его зацепило ее недоверие. Он пытался найти в себе силы и поверить Фрэнки, но теперь мешали не только стены. В Максиме проснулась гордость, которая было ушла в тень на всю прошлую неделю.