Яхту на выходных она предоставила своему преподавателю исключительно потому, что отца не было в городе и он не сумел вовремя поставить дочь на место. Говорить «нет» просителям она не умела из-за «бесхребетности», но с отцом дела обстояли куда хуже. Ему она боялась противостоять, до зубной боли, до мурашек и обморока. Если Иосифа прозвали Сталиным, то отца Фрэнки ласково величала «Сатаной». Он был ее кукловодом по жизни, знал все ее слабые места — те самые «волшебные кнопки», на которые любил нажимать, зашторивая ее сознание.
Отец часто так и обращался к Фрэнки: моя марионеточка.
Но при всем при этом отец часто повторял, что дочь не безнадежна: у нее есть кое-какой ум, красота и умение легко втереться в доверие. Так что она оставалась единственной претенденткой на семейный «трон».
И вот… яхта едва не пала смертью храбрых прямо на Москве-реке. После грандиозного скандала, который устроил папа, Франсуазу направили к Сталину. Понедельник близился к обеду, а Фрэнки лежала в гамаке и ждала нотаций от Иосифа Иларионовича. Порядочный психолог не стал бы говорить клиенту гадости, но Сталин любил высказаться.
— Фрэнки, ты ужасный человек. Идиотка и тряпка. Как ты можешь просыпаться по утрам и смотреться в зеркало без тошноты? Я ведь собирался на следующих выходных устроить на яхте юбилей для матери, а теперь придется менять планы. Ты хоть представляешь, во сколько твоему отцу влетит ремонт?!
У Сталина до сих пор была жива мать, которой завтра, во вторник, первого декабря, исполнится сто лет. Они когда-то поселились вдвоем в поместье Уваровых, в домике, который называется просто и понятно: дом Столетовых. Как в былые времена меценаты селили в своих имениях художников и архитекторов, так отец Фрэнки обустроил Сталина — после того, как Иосиф Иларионович разогнал всех своих клиентов, «облагодетельствовав» только их семью.
Мать Иосифа до сих пор имела непомерную власть над сыном.
— Моя мать забеременела в шестнадцать, а родила накануне Голодомора. Она шла и руками заваливала медведя, чтобы прокормить нас! Она в одиночку взяла в плен немецкого генерала, а после войны построила дом. Она цемент сама мешала!.. Нет… Нет. Прости, Фрэнки, но ты даже не человек. Ты бесполезный мешок ДНК.
— Знаю, Иосиф Иларионович.
Спорить со Сталиным — себе дороже. Он начинает злиться и швыряться шахматными фигурами. Доска всегда возвышается перед ним на столе, и он играет сам с собой.
Мать у Иосифа Иларионовича и правда — женщина-гром. Именно потому, что она настолько прекрасная и сильная, ее сын никогда не женился. Его идеал — мать. Все остальные — мешки ДНК.