— Кто это? — шепотом спросила Саран.
У Кирилла, когда он смотрел по сторонам, аж желваки играли.
— Видимо, свита, — процедил он.
— Пхатти не знает?
Кирилл не ответил. Вернулся немец, жестом велел идти за собой, потом нырнул обратно в лабиринт книжных шкафов. Кирилл пошел первым, Саран засеменила следом. Окружающие не обращали на них внимания.
За третьим слева шкафом обнаружился небольшой уютный закуток. В нем стояло кресло с высокой спинкой, рядом на столике горела лампа и лежала заложенная книга. В кресле сидела древняя старуха. Благообразная, но с изборожденной морщинами кожей и седая как лунь. На ней, единственной из присутствующих, был не костюм, а богато расшитый шелковый халат. Она неторопливо поглаживала ткань сухими пальцами. Светло-серые глаза едва поблескивали под тяжелыми сморщенными веками.
Вокруг были и другие люди, они читали или разговаривали, не обращая внимания на старуху. Никто перед ней не лебезил, проводивший их немец так вообще довольно бесцеремонно устроился на подлокотнике кресла и взялся листать отложенную книгу. Но в то же время сразу становилось понятно, что это — Татия Костлявая. Саран на всякий случай коснулась лба сложенными ладонями и слегка поклонилась.
Костлявой Татию прозвали не за внешность. Поговаривали, что там, откуда она приехала, ее боялись пуще смерти и даже имени старались не произносить. При этом, где и что именно произошло, никто толком не знал. Саран за три года выслушала не менее пяти совершенно разных версий. Тем не менее, прозвище закрепилось. Этому еще и сам Пхатти поспособствовал: упоминать при нем Татию было небезопасно, а вот в страхе перед Костлявой никто не видел ничего предосудительного.
Все это промелькнуло в голове Саран, пока она выпрямлялась после поклона. Она глядела на тощие руки Татии с шишковатыми суставами, длинную шею с обвислой кожей, покрытой пигментными пятнами, на ее широкоскулое лицо и выцветшие волосы. Сколько ей лет? Девяносто? Сто? Шаманка не выглядела хоть сколько-нибудь устрашающей. Ее светлые глаза смотрели на посетителей безучастно, тонкие, влажно поблескивающие губы были приоткрыты.
Саран бросила вопросительный взгляд на Кирилла. Что дальше?
Он не стал кланяться, но следующий шаг навстречу Татии сделал с большой осторожностью. Интересно, на каком языке к ней следовало обращаться?
Кирилл заговорил по-русски:
— Здравствуйте, — он сглотнул. — Меня зовут Кирилл Новиков, я одиннадцать лет служил Пхатти, но сейчас…
Сморщенная рука дрогнула, и Кирилл сбился. Татия медленно повела пальцами, прося подойти ближе. Она наверняка была глуховата, в ее-то возрасте. Кирилл сделал шаг вперед и встал прямо перед старухой, даже наклонился чуть-чуть. Маленькая голова на черепашьей шее повернулась, бледные глаза окинули Кирилла неожиданно острым взглядом. Или это так казалось из-за глаукомы?