— А ты чего хочешь, Эдавиан?! Развлечения на одну ночь? Знаем, проходили!
— Что?! — взлетели мои брови, — Если ты про Тину, то у нас с ней было гораздо больше одной ночи и она для меня не развлечение, а живой, чувствующий человек.
София как-то растерянно посмотрела на меня, а потом пряча глаза, тихо сказала с тягучей горечью:
— А я и не про нее.
— Тогда про кого?
Ящерка не отвечала, она отвернулась и явно не желала больше со мной разговаривать. А я подошел ближе, желая посмотреть ей в глаза. Присел на корточки у края ванной и, протянув руку, дотронулся до ее плеча.
— София, ты же не о себе? — с напряжением в голосе спросил я.
— Нет, конечно! — воскликнула она. — Это я неправильно выразилась. Забыли в общем.
Она опустила глаза и зашкрябала ногтем по бортику ванной. А я взял ее за подбородок и заставил посмотреть на себя.
— Софа, что между нами происходит?
От моего вопроса по лицу ящерки пробежал испуг и она закусила губу.
— А что не так? — наконец сказала она, и посмотрела на меня такими наивными глазами, что у меня внутри защемило. Даже сейчас, измученная последними событиями, она оставалась невероятно красивой, с идеальным овалом лица, чуть приоткрытыми губами, с огромными синими глазами, в которые нельзя не влюбиться. Я касался ее подбородка, но захотел коснуться губ. Захотел прижать к себе это тонкое тело, и спрятать в объятьях, как совсем недавно в сокровищнице. Захотел присвоить и защитить… Знай все это, София наверное отвесила бы мне пощечину и оказалась права. Я не имел на нее никаких прав после всей грязи, вылитой на ее голову. Но мне отчаянно захотелось, чтобы прошлое сгинуло, оставляя между нами чистый лист. Во второй раз я бы сделал все правильно, я бы увидел какая она изумительная, умная, ослепительно красивая, и с большим любящим мир сердцем. Я бы восхищался ей, а не делал, то что делал…
— Что же ты делаешь со мной… — сказал вслух, не в силах больше тонуть в ее глазах, в которых плескался ночной океан. Стало так тошно от самого себя, от того какой я идиот и сам все испортил. Сжал челюсть, едва сдерживаясь, чтобы не выругаться.
София положила на мою щеку мокрую ладонь, долго всматривалась в черты моего лица, а потом потянулась ко мне, нежно прикасаясь своими губами к моим. Мое сердце на миг замерло, а потом понеслось вскачь, бешено стуча о грудную клетку. Внутри за долю секунды вспыхнул пожар и меня понесло. Поддаваясь лишь инстинктам, я тут же зарылся руками в белые волосы, и притянул Софию ближе, углубляя поцелуй. Ох, как сладки оказались ее губы! Я готов был выть от переполнивших меня чувств, настолько нестерпимо нужным казалось то, что сейчас происходило между нами. И я целовал ее, неистово и жадно, будто дорвался до запретного и теперь не мог насытиться.