Надев домашние шорты и майку, я потягиваюсь и широко зеваю. Чертовски устала, а спать почему-то совершенно не хочется. Но завтра придется снова вставать в восемь утра и идти на работу, благо, смена всего пять часов, так что вечер обещает быть свободным. Хотя, это как сказать. Нужно зайти в аптеку, в магазин, может, даже на почту заскочить, чтобы оплатить счета. Дел невпроворот.
Достав футболку из пакета, я мну ее в руках, решая, стоит ли закидывать вещь в стирку или же повременить с этим. Ткань почти незаметно пахнет духами Назарова. Или одеколоном. Может быть, даже просто дезодорантом. Я в этом не разбираюсь, а вот Элли сразу бы определила, духи ли это и, если да, то насколько дорогие.
Встряхиваю футболку, чтобы выпрямить ее, и вдруг замечаю, как из складок выскальзывает какая-то бумажка, падая на покрывало. Это небрежно сложенный тетрадный лист, смутно напоминающий мне школьные приколы. В него плюют и начинают передавать по классу, пока какой-нибудь идиот не раскроет ловушку и не измажется.
Но вряд ли это здесь уместно, поэтому я решительно беру листок и разворачиваю его. На нем корявым почерком написано несколько фраз.
«Типа если не захочешь со мной базарить. Глубоко извиняюсь за тачку и мое непристойное поведение. Вспылил, каюсь. И типа за гонево что ты из богатых тоже сорян. Короче спасибо что зашила меня. Захочешь норм извинения звони».
А дальше номер.
И никаких запятых… Ну, хоть без ошибок написал.
Тоже мне, мастер извинений.
Плюхаюсь на кровать и несколько раз перечитываю послание. Так, вот, что ему нужно было от меня в магазине. Просто попросить прощение… А я так заистерила, словно идиотка. Даже совестно теперь как-то.
Блин.
Беру в руки телефон и долго всматриваюсь в экран. Думаю, ничего не случится, если я ему напишу. Тем более, если он захочет, то запросто мой номер узнает, это только дело времени. Элли сдаст меня с потрохами.
«Извинения приняты. Больше не нарывайся на неприятности. Прощай. Ира».
Отправляю.
Вот. Вроде бы ясно дала понять, что все забыто, прощено. Да и что общаться с ним я не горю желанием.
Тогда почему я так глупо улыбаюсь, перечитывая письмо? Разве это не противоречит всем моим мыслям?