Я приняла из рук Алины мобильную трубку.
– Алло, Сергей Петрович, это Клюквина. Я вчера у вас брала адрес Красина.
– Потеряли? – равнодушно спросил Воронков.
– Да нет, – замялась я, представив, как он отреагирует на мое сообщение.
– Тогда что? – в его голосе послышались тревожные нотки.
– Видите ли…
– Только не говорите, что он умер, – как бы в шутку сказал Сергей Петрович.
– Умер, – с радостью, что Воронков сам заговорил об этом, выдохнула я. – Правда. Он задохнулся.
– Где вы?
– Здесь, в квартире Красина.
В телефоне послышались непереводимые выражения. Я даже на время отодвинула ухо от трубки, чтобы не слышать, как подчеркнуто вежливый с нами Воронков кому-то из своих сослуживцев изливает душу. Речь, разумеется, шла обо мне и Алине и о том, как ему не повезло, что приходится жить и работать в одном городе с женщинами, которые просто притягивают все напасти – где появляются они, то есть мы, люди мрут, как мухи от дихлофоса. И вообще Нострадамус, когда писал о приближении конца света, имел в виду нас: меня и Алину.
Наконец Воронков выдохся, и у меня появилась возможность задать вопрос. Я постаралась придать голосу жалобные нотки и спросила:
– Сергей Петрович, так что же нам делать?
– Покиньте квартиру и ждите меня на улице, – рыкнул он в трубку.
Мы дожидались приезда Воронкова на лавочке перед подъездом. Сидели тихо, как мышки, ни о чем не говорили, ничего не обсуждали. Да и о чем было говорить? Вторая смерь за три дня. Не много ли? Наверное, много, если учесть, что каждый раз на месте преступления оказывались мы. Согласитесь, этот факт наводит на размышления.
– А ты не помнишь, как я сказала о хозяине «Бон вояжа», когда не знала, что им владеет Лариса Красина, в единственном числе или во множественном? – спросила Алина.
– «Чтоб они все сгинули» – так ты сказала, – вспомнила я.
– Тогда все – полный… – с Алининого языка сорвалось нехарактерное для нее бранное слово. – Будет и третий труп, чтоб мне все зубы потерять.
– Алина, ты что? – Я не на шутку испугалась, в последнее время все ее предсказания имели обыкновение сбываться.
– Ты сама посуди, Красин Анатолий Борисович – прямой наследник Ларисы.
– А Нина?
– Нет.
– Почему?
– Прямыми наследниками являются, – стала мне объяснять Алина, – муж или жена, дети и родители. Братья, сестры – это наследники второго ряда. То есть Нина стала прямой наследницей только после смерти своего отца. А это значит, что теперь дамоклов меч занесен над ней, и потому жизнь ее висит на волоске, если, конечно, этот волосок еще не порвался.
– Мне даже подумать об этом страшно.