— Но… Это некрасиво. И неудобно. Я не хочу привлекать внимание и чувствовать себя не такой, как все.
Самир вздохнул и, сложив руки в замок, задумался.
— Хорошо. Но тогда ты в свою очередь должна пообещать, что если что-нибудь случится, и кто-то хотя бы криво на тебя посмотрит, ты сразу же позвонишь мне.
— А ты вернёшь Махмуда?
— Настя, мы не на рынке. Ты не продаёшь, я не покупаю.
— Хорошо, — поджав губы, кивнула. — Обещаю.
***
— Не бойся, — Самир привлёк меня к себе, надавил на позвоночник, заставляя выгнуться в его руках, и своими губами нашёл мои. Еле ощутимый поцелуй заставил вздрогнуть, а кожа покрылась мурашками. Его язык проскользнул между моих губ, коснулся моего, и муж вместе со мной шагнул, подталкивая к кровати.
— Я… Мне в душ нужно, — замямлила тихо, и он протестующе рыкнул.
Что ж… Не нужно, значит.
Ахнула, когда он повалил меня на кровать и с силой развёл ноги в стороны. Удержавшись от порыва сдвинуть их, обняла его за шею.
— Не бойся, сказал. Я не обижу, — возвысился надо мной. — Ты мне веришь?
Я кивнула, как болванчик, сглотнула, скользнув взглядом по его телу. Красивый… Такой бугристый в нужных местах, такой рельефный, что текут слюнки и начинается тахикардия. Это в принципе нормально для меня. Я всегда на него так реагировала. Но вот его взгляд… Он горит. Как у зверя какого-то… И снова хочется сбежать.
— Верю, — шепчу одними губами, а Самир склоняет голову так, чтобы видеть мои глаза.
— Ты опять меня боишься, — утверждает, не спрашивает. Считывает страх безошибочно.
— Нет, просто… Волнуюсь. Вот.
Самир вздохнул, погладил моё бедро, чуть сжал. По телу пробежал разряд тока, и я заскользила пальцами по его, будто вылитой из стали груди.
— Насть, — он перехватил мою руку, коснулся губами ладони. — Ты долго заучивала эти движения?
Ох, ну как у него это получается? Видеть меня насквозь? Или я настолько бездарная актриса?
— Прости. Я просто не знаю, что делать, — знаю, по-идиотски звучит. После месяца замужества за таким горячим мужчиной как Самир я уже должна была иметь представление о сексе. И имела бы, если бы не уклонялась от супружеского долга, а во время исполнения этого самого долга не лежала бы под мужем бревном.
Я практически ничего не умела. И это не есть хорошо. Вон Машка говорит, что мужчины любят раскрепощённых женщин, а я… Ну, меня трудно было назвать даже средненькой такой любовницей.
— Давай ты расслабишься и отдашься ощущениям, ладно? — он старательно сдерживал усмешку, но я её уловила в голосе. Самир говорил со мной таким тоном, каким, должно быть, говорят с несмышлёными детьми. — Потом сама поймёшь, что нужно делать. Просто доверься. Я не буду тебя есть.