— Я так понимаю, в детстве у тебя были настоящие ели? — она сделала глоток кофе и посмотрела на него.
— Да, сразу несколько, — он кивнул.
— Ох, вау. В разных комнатах.
Он засунул руки в карманы.
— Ага, их декорировали в одном стиле с комнатой, в которой они стояли.
— Должно быть, у твоей семьи уходило на это много времени.
Он некоторое время смотрел на нее, прежде чем ответить.
— Мы делали это не сами, декораторы занимались этим каждый год.
— Оу.
— Что насчет тебя?
Она снова посмотрела на дерево, отворачиваясь от него.
— Обычно никакой ели.
— Интересно, что из этого более жалко. Отсутствие дерева или куча деревьев, до которых никому не было дела.
Она бросила на него взгляд.
— Трудно сказать. Я купила искусственную ель для Дани в первый год, когда она переехала ко мне. Подумала, это ее подбодрит.
— Сработало?
— Да, слегка, — она кивнула. — Я знаю, она была рада жить со мной, но думаю, что в таком возрасте все еще трудно покидать родителей, какими халатными они бы не были.
Он перевел взгляд на землю.
— Как твоя мама?
Она сняла перчатку и провела рукой по ветвям.
— Все также. Она из тех людей, которые просто не могут собраться, знаешь? Она не плохой человек, но ей не стоило заводить детей, — последнюю часть она сказала мягко, что заставило его подумать о тех вещах, к которым он не привык. Она заставляла его испытывать эмоции, к которым он не привык. Элли поднимала на поверхность его мягкую сторону, которую он никогда не сможет показать своей семье. Здесь, с ней, он думал, что в нем есть то, что ей нужно. Пока снег опускался на ее каштановые волосы, а признание висело в воздухе.
Черт, он хотел открыться ей, хотел рассказать о себе, но он не говорил о том периоде годами. Ему не нравилось быть мягким или вспоминать о том времени, когда он был слабым и полностью во власти других. Но ее взгляд, когда они были в его офисе, все еще преследовал его. Она была женщиной, которой он смог бы доверить свои секреты. По-своему, она поняла бы его. Если он и откроется кому-то, это будет Элли. Дело было не только в его секретах, его прошлом. Он хотел узнать и о ее прошлом. Он хотел бы быть парнем, которой все исправил бы, дал обещания.
Она отошла от него, чтобы выбросить стаканчик, и вернулась обратно.
— А твои родители? У вас спланированно что-то на Рождество?
— Мы собираемся на бранч утром в Рождество, — он пожал плечами.
— Оу… звучит... мило.
Он ухмыльнулся.
— На самом деле, это ад. Мой брат сидит и пытается впечатлить нашего отца, его жена или девушка на день проведет все время, восхищаясь украшением, которое его секретарь выбрала для нее, и мы все открываем подарки, которые никто из нас не выбирал.