* * *
Когда я добралась до дачи, семья была, что называется в сборе. И на взводе.
— Звонил дед, — замогильным голосом возвестила Наташа. — Ты что, помирилась с ним?
— Не так чтобы… Что сказал?
— Просил передать, чтобы ты немедленно выгнала своего альфонса, — уничтожающий взгляд в сторону Ивана, — если не хочешь оказаться на том свете и оставить детей сиротами.
— Как всегда мил и деликатен, — прокомментировала я и устало опустилась в кресло.
— Так я не поняла, эти покушения, они что как-то связаны с ним? — опять кивок на Ивана.
— Что ты чушь городишь? — это уже Вася.
Так, позиции определились. Только Ванечка молчит.
— Перестаньте. Лучше послушайте, что я вам скажу. Это очень важно. Кто бы и когда бы ни спросил вас… Короче говоря, твой отец, Наташа, как и Васин — Петюня, — я взглянула с особым значением на дочь и Ивана, рядом с которым устроился Василек. — Не надо вмешивать сюда кого-то еще. Петюню я предупредила.
— Что будем отрекаться? — Наташка, зараза, откинулась на спинку кресла и вытянула вперед ноги.
— Будем беречь, — отрезала я.
Запиликал мобильный.
— Да?
— Мария Александровна? Это вас Леонид Иванович беспокоит. Крутых. Помните?
Лелик… Мне захотелось сесть, но я уже сидела. Что делать? Лечь? Так ведь не поможет.
— Я тут смотрел телевизор. Это впечатляло. Поздравляю.
— Спасибо.
— И все?
— А что?
— Да так. Я, собственно, чего звоню? Посоветовать хотел. У вас чудесные дети, Мария Александровна. Сынок-непоседа и дочь-красавица. Берегите их.
Телефонный эфир уже опустел, а я все еще сидела, закрыв глаза и стиснув в пальцах трубку.
— Маша, — кресло качнулось, когда Ванечка присел рядом со мной на подлокотник. — Кто это был?
«Федик. Сволочь. Высокий, красивый и блондин».
Я вытаращилась. Он сказал — дочь-красавица. Он! Там, в Париже! Из-за него Натка такая вздернутая, несчастная. Гад! Что ему от девчонки-то нужно было?!
— Наташа, а там в Париже… Как звали того человека, с которым ты встречалась?
Натку даже подбросило от злости. Она вскочила на ноги, уперла руки в бока и, нависая надо мной, заорала:
— Уже вынюхивала! Да как ты смеешь? Сама трахаешься с кем попало, а мне…
Она замолчала, когда с подлокотника поднялся Иван.
— Я правильно понял, что ты наняла меня воспитателям к твоим детям?
— Да… — пролепетала я, совершенно не понимая, к чему это он клонит.
— И ты по-прежнему считаешь, что я должен их воспитывать?
— Ну…
— Да?
— Да.
Он начал демонстративно расстегивать ремень на брюках, а потом одним театральным жестом выдернул его и сложил пополам. Натка смотрела на его действия презрительно кривя губы.