Только совершеннейшая скука могла привести к тому, что я стала читать этот некролог. Кто-то с большой теплотой писал о трагически ушедшей из жизни молодой женщине, талантливом враче местной больницы, верной супруге и матери двоих детей… А потом я взглянула на фотографию.
На меня печально и как-то устало смотрела Анна. Та самая Анна, которую я всего пару дней назад видела на ФСБшных фотографиях в объятиях Ивана… Да! Анна Сергеевна Суркова. Смерть… Тело нашли ниже по течению… Сердце… В глазах у меня потемнело. Дрожащей рукой я перевернула газету и тупо, не веря глазам, уставилась на заглавие. «Энский вестник».
«Ну что же я за идиотка! Дура! Кретинка! Ведь Ванечка же говорил — Энск, а я-то пропустила мимо ушей! Ведь именно в Энской больничке он пришел в себя, именно в Энске провел два первых, если можно так сказать, года своей четырехлетней жизни. Дядя Веня сказал не делать глупостей и сидеть тихо. И что тут же делаю я, балда непробиваемая? Еду в Энск. Нарочно такого не придумаешь! Они, конечно же, решат, что я поехала что-то вынюхивать и… Господи, смилуйся надо мной! Говорят, ты всегда покровительствуешь убогим!»
И потом: «Она умерла. Утонула. Или утопили?»
Я вскочила на ноги и метнулась к дверям комнаты. Не знаю, что, собственно, я собиралась делать, когда в полубезумном состоянии кралась по неярко освещенному коридору, но именно в результате этого, казалось, совершенно бессмысленного действия услышала то, что, возможно, и спасло мою никчемную жизнь.
— Постелька там мягкая, широкая. На всех хватит, — голос незнакомый, но такой мерзкий, что меня передернуло.
— Как думаешь, она еще спит? Не пора нам дамочку навестить?
— Что — не терпится попробовать столичную штучку? — это уже третий.
В ответ заржали, и мне показалось, что на милую шуточку откликнулась, по крайней мере, рота. По краю света, падавшего из открытых дверей комнаты, в которой и велся разговор, почти не дыша, я выбралась в коридор, ведущий к крыльцу. К счастью, никто по дороге мне не повстречался, и дверь оказалась не заперта. Когда я уже оказалась на улице, в доме послышалось движение — братва двинулась на дело. Я шагнула в сторону и замерла. Куда теперь? Вокруг забор. За ним лес на многие и многие километры, впереди река. Катера! Быть может…
Наверху распахнулось окно, и сноп света упал прямо на меня.
— Вот она, е… мать!
Это прозвучало для меня как «Ату ее!» для лисицы. Не чуя под собой ног, я кинулась туда, где у пристани уютно покачивался большой белый катер, который еще ранее привлек мое внимание наличием обычного руля, педали газа и замка зажигания, в котором приглашающе покачивался брелок…