Признаю, жадный взгляд Луганского завел меня с пол-оборота, но поскольку я была на него все еще зла, то нужно было держать планку.
— Куда это ты там смотришь? — каюсь, не удержалась от строгого тона, не без удовольствия наблюдая, как Лось с явным сожалением отодвинулся.
И взгляд у него снова такой несчастный стал, что захотелось пожалеть, прижать к груди и поцеловать, но, во-первых, дома дети, а, во-вторых, не заслужил он моих поцелуев.
Снова повернулась к кухонному гарнитуру и полезла в самый дальний ящик. Там у меня хранилась большая коробка с лекарствами на все случаи жизни. Порылась и выудила оттуда пузырек с хорошим антигистаминным средством.
Интересно сколько Лось весит? Кинула на страдальца оценивающий взгляд. Явно больше сотки. Прикинула количество капель и достала большую ложку.
— Что это? — с сомнением покосился на полную ложку мужчина.
— Пей-пей. Я тебе гадость не предложу, — строго ответила я и сунула мужчине в рот лекарство.
Лось весь сморщился и послушно проглотив, пожаловался:
— А чего оно такое противное?!
— А ты как хотел: лечиться и чтоб не противно?!
— Так! Теперь надо заесть, — встрепенулся он, мигом перестав изображать несчастного, — Что у тебя вкусненького?
Да-а-а. Завтра пойду покупать большие кастрюли.
Положила мужчине в большую тарелку макароны по-флотски, быстро нарезала свежих овощей, хлеба, оставила на стол, а сама пристроилась на табуретке напротив.
И что вы на это скажете господин Лось? Деликатесы в моем меню отсутствуют.
Луганский ничего не сказал.
Он просто все сожрал подчистую.
Затем сыто вздохнув, поднялся, чтобы избавится от пиджака, закатать рукава и поставить на плиту турку для кофе.
Я наблюдала за всем этим большими глазами и думала, что нет ничего более фантастического, чем глава нашего района, хозяйничающего на моей кухне и спрашивающего:
— Тебе чайку заварить?
— А завари, — отвечаю я, а сама краем глаза слежу за шныряющими по квартире близнецами.
Их так и подмывало вломиться на кухню, и они непременно так бы и сделали, но получив от меня строгий наказ «дать маме обсудить важные вещи с Василием Михайловичем», теперь слонялись по коридору, обдумывая очередную пакость.
Чай мы попили очень душевно.
Достала из заначки упаковку печенья, от которого почти ничего не осталось после того, как я крикнула:
— Дети! Возьмите печеньки!
Мальчишки утащили львиную долю лакомства и умчались в комнату, оставив на кухне только Настену.
Дочка сразу облюбовала место рядом с Лосем и, попивая чаек, не забывала периодически строить глазки и без того, ставшему внезапно очень нервным, мужчине.