Все это, я наблюдала в состоянии какого — то отупения. Все вижу, ощущаю, но не могу поверить, что это происходит со мной. Закончив промывать волосы, длину которых, я не видела уже, лет эдак двадцать точно, поскольку стало не модно, она оделась, одела меня и вынесла на улицу. По уже пройденному маршруту, мы вернулись в дом, где за столом, также продолжали сидеть, что-то активно обсуждая: мужчина и мальчишки, как две капли воды похожие друг на друга, которых до этого, сидя за Бояной, я не могла разглядеть:
— Бать, но так ведь не честно! Почему мы с Бивкой, должны дома оставаться? — сказал один из мальчишек, тыча, локтем в бок, рядом сидящего близнеца. Второй, по-видимому, тот самый Бивка, лишь качнул, такой же светловолосой, вихрастой, как у брата головой и буркнул: — Угу.
— Пусть вона, Боянка с Зелеславом остаются, они же младшие… — обиженно протянул первый.
— Так вот потому, вы с Бивоем и остаетесь, дорога туда- сюда не один день займет, а вы у меня ужо почти взрослые, за хозяйством приглядеть способные… — ответим мужчина.
— Чипрана, — обратился он к женщине, — давай ее мне, сам покормлю, а Боянка пусть корову подоит, Отомаш скотине уже дал, так что, всем мыться быстро, да спать, а то вечереет ужо. — сказал он близнецам, беря меня на руки и усаживая себе на колено.
Мальчишки расстроенные, поднялись с лавки и пихая друг друга, отправились на улицу, тут же мужик, сноровисто принялся меня кормить, видимо не впервой. Женщина, та самая Чипрана, стала убирать со стола и вязать какие-то узлы с продуктами, видимо завтра в доме никого не будет и это все им в дорогу. Покормив меня, мужик поднялся, положил меня назад в зыбку и качнул ее. Обзор вновь ухудшился, и смотреть можно было, только на потолок, но это никак не мешало мне обдумать происходящее…
По-видимому, это все не сон, и как бы я не пыталась проснуться, ничего не выходит, но что мне делать с этой информацией? Да, главный вопрос русского человека: — что делать? Не придя, к какому бы то ни было решению, я принялась обдумывать произошедшее.
Там, дома, на своей не пыльной работенке, я была прежней собою, последний раз, и последнее что было, это падение и громкий хруст… Предположим, только предположим, что этот хруст, был последним, то что, из этого выходит? Я что, умерла что ль? В луже импортного масла? Ну, а если все же, хруст мне не показался… и ну допустим, я сломала шею, то какого черта, я делаю здесь? Где мой рай? Или ад? Или что там должно быть, после смерти? Почему у меня тело слабого ребенка, который по-видимому и шага в своей жизни ступить не успел? Они что-то говорили про третий год… Господи, да не уж то мне здесь, уже третий год, я конечно понимаю, долгое пеленание и тому подобное, не способствует физическому развитию, сами проходили, но внук мой, в это время и разговаривал сносно, и бегал уже всюду так, что было не угнаться, да и вообще нынешние младенцы, в год бегают и лазают, везде и всюду. А здесь, три года, сидеть только с поддержкой, руки не поднять, да и шея, явно не предназначенная для нагрузок, ведь даже голову, не повернуть толком. Что ж вы, так запустили этого ребенка — то? Или меня? Бред сумасшедшего прямо, как мне себя теперь воспринимать?