Мои выверты и придуманные оправдания немного успокоили. И я уже собралась высказать то, что пришло в голову… Как вдруг раздался тихий звон порванной цепочки и коготь медленно пополз вниз… Норфолк опустил голову, жадно уставившись вниз, а я залилась краской, осознавая, что помимо порченой одежды его привлекает оголившаяся грудь.
Я догадалась, что раз защитный амулет всё ещё прижат к моему телу, то оборотень ничего не понял. И это хорошо… было. Потому что он приподнялся, заставляя меня повторить это движение. Затем Рейн отпустил запястья и рванул остатки рубашки и кофточки, пытаясь откинуть их в сторону… Раздался звон хрустальной подвески, упавшей на пол, но я уже не реагировала на него. Потому что мир, который столько лет прятала внутри себя, взорвался без права восстановления.
И в ту же секунду я поразилась новым запахам, а главное, той лавиной чувств, что накрыла меня с головой. Казалось, что всё сдерживаемое мной внезапно получило свободу и теперь требовало осознания и приятия.
– Лили, – потрясённо произнёс Рейн, смотрящий на меня так, словно увидел впервые. – Ты оборотень?
Рука мужчины протянулась к моему лицу, будто он не верил в реальность происходящего. А когда пальцы коснулись щеки, возникло ощущение, что меня только что пронзила молния. Но не та, что жалит и убивает. А горячая, заструившаяся по венам, заставляющая выгибаться навстречу нежным прикосновениям. И сгорать в огне страсти, испепеляя, чтобы потом возродиться, но только рядом с тем, кому ты предназначена.
– Полукровка, – призналась я, облизнув вмиг губы.
– Зачем скрывала? – с горечью в голосе поинтересовался Рейн. Кажется, слова давались ему с трудом, а я так млела. От тепла его рук, от той нежности, с которой светились его глаза. – Зачем? – прошептал Норфолк приближаясь.
И тут же его губы накрыли мои. От новой, ещё более мощной лавины нахлынувших чувств я попыталась вздохнуть и тут же почувствовала в своём рту язык Рейна. Оборотень по-хозяйски коснулся кромки моих клыков, а после направился внутрь… Я закинула руки ему на шею, чтобы удержаться и не упасть. Ладони сами вдруг заскользили по крепким плечам, воплощая всё то, о чём я думала ещё несколько минут назад. А поцелуй всё длился и длился, вызывая мои непроизвольные стоны.
Что со мной? Где я? Неважно.
Но мужчина, который затмил для меня белый свет, вдруг отстранился и пристально посмотрел, пытаясь восстановить дыхание. Удавалось с трудом. Виной ли этому наше безумие или мои руки, отчаянно цепляющиеся за Рейна, я не знаю… Потому что в следующую секунду не он, а я сама привстала, чтобы прижаться вершинками груди к полуобнажённому мужчине. И прошептать, прикусывая мочку его уха: