Всё ушло, но поверить так сложно.
Эта тишина и пустота оглушает сильнее самого громкого крика.
Я всё ещё дрожала, падая на неудобный диван, с хрипом дыша и с трудом удерживаясь на краешке сознания. И это ощущение перемен, непонятных, неопределённых, било по нервам.
Мужчина застыл перед диваном на коленях, прижимаясь лицом к моему животу и свесив руки-плети вниз.
Да, ему больно. Как и мне. Не знаю, что Омару сейчас сделал, но последствия этого поступка мы разгребали вместе.
Сердцебиение успокаивается, а вместе с ним выравнивается дыхание. Но возвращаться в настоящее не хочется. Не хочется думать о том, что модифицированный нашёл, и сбежать больше не получится, не хочется смотреть ему в глаза и ждать следующего шага. Не хочется знать, что он только что со мной сделал.
Лучше полежать. Вот так. В тишине, нарушаемой лишь нашим рваным дыханием. Ощущая его тепло у живота. Небольшое давление, когда Стив (смысла не называть его имя уже нет никакого) приподнял руки, касаясь моего тела, скользя по рукам и бёдрам, чуть усиливая нажим.
Страха не было, как и отвращения. Но и остальные чувства молчали.
Я слишком устала. Так хочется провалиться в сон и всё забыть. Очнуться у себя в квартирке и понять, что всё это лишь затянувшийся кошмар. Не было клуба «Полуночница», Стива и этого непонятного побега. Тайны так и не остались тайнами. Оказывается, незнание — это благо.
Но не выходило.
Стив выпрямился и животу сразу стало холодно и неуютно. Я даже зябко повела плечами. Модифицированный продолжал сидеть на полу и смотреть на меня. Его взгляд я чувствовала кожей и еще сильнее зажмурилась, отчаянно цепляясь за усталость.
Ласковое прикосновение к щеке. Почти невесомое, незаметное, но я отреагировала на него слишком бурно, вздрагивая и закусив губу.
Пальцы коснулись скул, неровно провели по подбородку и исчезли, оставив после себя огненный след.
А вот взгляд остался.
Тишина. Уж лучше бы Омару сказал что-нибудь. Накричал на меня, начал угрожать. Что угодно, но только бы не молчал.
Так проходит пять, десять, двадцать секунд. Минута напряженного молчания и непонятного взгляда.
Конечно, я не выдержала, села рывком, потирая раскрасневшееся лицо.
Болезни как не бывало, даже остаточных симптомов, и дышать было легко и свободно, давление на грудную клетку исчезло.
Повернулась, неосознанно принимая позу мыслителя: нога согнута в коленке, в которую упирается локоть, а рука тем временем удерживает чуть наклоненную голову.
Цвет глаз модифицированного снова поменялся. Я видела его светло-карим, золотисто-желтым, янтарным. А сейчас это было какое-то хаотичное сплетение золота и серебра. Словно взяли две краски — золотую и серебряную и соединили, но не размешивали.