— Так я и думал. А не боишься, что и я продам?
— А продавайте. Мне всё равно кто продавать будет и кому. Защитить меня некому и никому я не нужна, — всхлипнула она горько, по-детски. Стало себя искренне жаль, до боли. Влипла не на шутку. Закрыла лицо ладонями, сдерживая рвущиеся рыдания. Как же так? Плакать не собиралась, а вот сейчас не смогла сдержаться. Слёзы — проявление слабости, а слабой она не хотела выглядеть ни перед кем. Только наедине с собой.
Бригахбург смотрел на девчонку. Женские слёзы… Он видел много плачущих женщин и всегда знал причину их слёз. Чаще это были слёзы хитрые и лживые, реже от страха. А вот слёзы русинки были другие. Как и слёзы его матери: сдержанные, не напоказ. Пронимали до самой глубины души, выворачивая её наизнанку. Он пересел к ней на скамью, прислонил к себе, обнимая за плечи:
— Не плачь, Птаха. Разве тебе плохо здесь? Будешь вести себя правильно, никто не посмеет обидеть, — плечи девы вздрагивали под его ладонями. Он притронулся губами к её волосам, стянутым на макушке кожаным шнуром, вдыхая его сыромятный запах, смешавшийся со сладким запахом волос.
Наташа не отшатнулась. Объятия мужчины показались естественными и искренними. Ей очень хотелось спросить: «А как это, правильно?» Только и самой было понятно: делать, что скажут, молчать и со всем соглашаться. Отстранилась от графа, вытирая глаза:
— Так ведь понятие «правильно» у вас и у меня разное. То, что для меня будет правильно, для вас будет неприемлемо, — шмыгнула носом, сдерживая новый поток слёз.
— Ты иноземка, русинка. У вас всё по-другому. Теперь ты здесь и должна стать, как все мы.
В ответ услышал только тяжёлый вздох.
— А настоящие родители кто были? — сменил тему. Пусть подумает над его словами.
— Не знаю. Меня нашли на окраине городища в стае собак.
Как будто в подтверждение её слов с улицы снова послышался лай. Похоже, собаки вернулись. Его сиятельство встал, открыл окно и грозно прикрикнул на них.
Со стороны ворот послышался призывный свист.
— Это охрана не спит? — спросила Наташа.
— Да, — сев напротив девчонки, Герард задумчиво продолжил: — Не знаю я, как с тобой поступить.
Девушка снова тяжело вздохнула. Боль тяжело резанула в груди, заслезились глаза.
— Значит, идти тебе некуда. Была бы простая девка, а то ведь из благородных, обучена грамоте, языкам. Леди.
Она замерла. Решалась её участь. Молчала, не перебивая, чтоб не навредить себе неосторожным словом.
Бригахбург продолжал:
— Ладно, будешь при графине компаньонкой, а там посмотрим. И не перечь ей. Неспокойно стало в замке с твоим появлением.