Девочка с огорчением отметила, что госпожа съела очень мало. Прибрав стол, она, попрощавшись, ушла.
Руха, подтянув табурет, села напротив девушки:
— Значит, ты та иноземка, что молодого хозяина исцелила. Пей, — поднесла ей кубок, наклоняя, помогая с ним справиться. — Спать будешь крепко. Вижу, плохо тебе. И я пью, а то спать перестала. И мёрзну. Холода идут, — пошаркала она к печи, зачерпнула варева из котла и вернулась к столу. Молчала, уставившись на иноземку, тяжело длинно вздыхая, будто считывая её историю по лицу.
Наташа не заметила, как опустила голову на подушку. Сон сморил почти сразу.
Ведунья, накрыв болезную поверх простыни ветхим латаным одеялом, снова всматривалась в её лицо, горестно пришёптывая:
— И у кого только рука поднялась.
Кряхтя, забралась на тёплую лежанку.
В тёмном углу завёл уютную песню неугомонный сверчок.
Тихо потрескивали в печи догорающие поленья.
Насыщенный аромат трав, смешиваясь с живительным запахом хлеба, замысловато вплетался в такие разные сны таких разных людей.
Старухе снилось палящее солнце, белый мягкий пахучий каравай да полный глиняный кувшин парного молока.
Иномирянке снилось знойное южное лето и пустынный песчаный берег моря, пронзительные крики чаек да набегающий шум пенного прибоя.
* * *
Пробуждение оказалось лёгким. Девушка потянулась, открывая глаза, уставившись на грубую мешковину занавески. С удовольствием вдыхала ароматы трав, радостно отмечая, что руки и ноги слушаются.
— Проснулась, Голубка. Спи, рано ещё. Стражники не менялись.
Сиплый старческий голос вывел Наташу из блаженного состояния. Медленно сев на топчане, она осторожно выглянула из своего укрытия. В распахнутую настежь дверь избушки задувал тёплый ветерок. Солнечные лучи, рассыпаясь по земляному полу, поднимались под потолок, застревая в вязанках трав. Нашлось окошко. Небольшое, открытое наполовину, оно на ночь закрывалось деревянной ставней.
— Придёт прислуга, покормит тебя, — то ли хмыкнула, то ли кашлянула старушка.
За дверью послышался женский голос. Тот самый, вчерашний. Голос девушки, которую увёл Бруно. Снова захотелось взглянуть, как та выглядит, но Наташа воздержалась. В таком виде, как она сейчас, только людей пугать. Откинулась спиной на стену, поджала ноги. Плотный занавес надёжно прятал от любопытных глаз.
Гостья говорила негромко, но уверенно и чуть развязно, подтвердив догадку, что она здесь бывает часто.
— Ты снова ко мне за тем же, — вздохнула ведунья. — Эрна, сказала же тебе, что часто нельзя — потеряет силу.
— Сегодня я не за этим, Руха, — снизила она голос до шёпота: — А иноземка из замка живая? Там?