Вареники первым попробовал хозяин. Одобрительно кивнув, прожевал и слегка задумавшись, изрёк:
— Ты не только умеешь лечить, но и вкусно готовишь. Я даже боюсь спрашивать, откуда такие познания.
— Готовить, когда есть из чего, не так уж и сложно, — хмыкнула польщённая Наташа.
— Не скажи, — качнулся Герард в кресле. — У нас есть всё, но такого я не ел.
— Ели иное. И тоже не менее вкусное.
— Что ты ещё умеешь?
— Не скажу, — стрельнула она в него глазами, улыбаясь. Его слова приятно согрели душу. Как давно её никто не хвалил.
Говорили о погоде, урожае, предстоящей зиме.
Наташа, услышав негромкое сопение, оглянулась. Кива дремала в кресле у камина.
Ирмгард слушал, наслаждаясь обществом отца и Ангела. Он осоловел от съеденного и выпитого, думал, как давно ему не было так хорошо и уютно. Откинувшись на подушки, он мужественно боролся со сном.
Девушка тихонько засмеялась, кивая на парня:
— Ваше сиятельство, вы не находите, что напрасно дали сыну выпить столько вина? Он ещё очень слаб, — чувствуя неловкость, она старательно выговаривала слова. Язык изменял своей хозяйке.
— Крепче будет спать, — отмахнулся Герард. — Ты вот скажи мне…
— Нет-нет, все разговоры завтра, — вполголоса запротестовала девушка. — Я совсем забыла, что мне с утра нужно к Фроське топать. Потом с отчётами разбираться. Всё, мне пора, господин граф. Спасибо за приятный вечер, — решительно встала. Неодолимо тянуло назад на стул. Устала. День выдался насыщенным на события и очень непростым.
Наташа вышла в тёмный коридор. Вокруг ни души. Так поздно? Ей показалось или горящих факелов на стенах стало больше?
— Идём, проведу, — прижался к ней Бригахбург, беря под руку. — Как бы с лестницы не скатилась.
Достигнув ступеней, он шагнул вниз, придерживая за руку неуверенно спускающуюся позади себя русинку, шепчущую:
— Я помню: лестница, купальня, рыба, кости. Ой!
Всё-таки она оступилась. На этой самой чёртовой лестнице. То ли зацепилась отклеенным носком балетки, то ли ноги совсем не держали.
Схватившись за шею повернувшегося поддержать её графа, приоткрытыми губами мазнула по его щеке. Изумлённо задохнулась от отрывистого мужского дыхания, обдавшего её лицо смесью запахов виноградного вина, пряностей и чего-то приятного, будоражащего и возбуждающего. Его губы, горячие и настойчивые, столкнувшись с её губами, не давали ни о чём думать. Широкая шершавая ладонь бережно касалась спины. Вторая, погрузившись в волосы на затылке, не позволяла отвернуть голову. Тело отзывалось на ласкающие прикосновения сильных рук, судорожно вздрагивало и устремлялось навстречу требовательным и жадным губам, опалявшим знойным дыханием шею. Чувства затапливали. Мысли путал ласкающий ухо шёпот: