Эта старуха жила на краю его деревни возле замка. Ведьма? Ведунья… Сколько ей лет никто не знал. У него было такое ощущение, что она жила там всегда, с сотворения мира. Он помнил её в грязных лохмотьях, с выбившимися седыми космами из-под низко надвинутого капюшона. Старуха была безобидной. Лечила скот, людей, принимала роды. Поговаривали, что готовила приворотные зелья и предсказывала будущее.
Она поманила его крючковатым пальцем и вытянула руку вперёд:
— Смотри.
Зыбкий свет свечи вырвал из темноты четыре неподвижных женских фигуры в чёрных бесформенных одеяниях, стоящих перед ним на коленях с опущенными головами. Тёмные длинные распущенные волосы скрывали лица. Ведьма монотонно заговорила:
— Одна из них — жена твоя.
Одну из них — предашь позорно.
С одной из них познаешь страсть,
Любви костёр сожжёт безмолвный.
И через ненависть к другой познаешь
Счастья мир греховный.
Ты всех убьёшь их…
— Хватит, старуха, вещать, — перебил её граф, нетерпеливо махнув рукой. — Я не верю в сказки.
Вкрадчивый заискивающий шёпот сорвался откуда-то сверху:
— Хочешь заглянуть в их лица?
У него перехватило дыхание. Он смотрел на опущенные женские головы, и любопытство боролось со страхом.
— А если ты ошибаешься, старуха? Я не убиваю женщин.
— Тогда ты придёшь и убьёшь меня, — глухое старческое кряхтение воздушной волной ударило в ухо. — Боишься?
Лучше бы она этого не говорила. Мужчина стремительно шагнул и, схватив за волосы первую женщину, поднял её голову с закрытыми глазами:
— Клара?
Подняв рывком голову второй, всмотрелся в лицо. Карие глаза графини, не мигая, смотрели на него. Нерешительно он произнёс:
— Юфрозина.
Положив руку на голову третьей, запрокинул вверх. Взор голубых глаз бессмысленно проходил сквозь него.
— Луиджа!
Остановившись возле четвёртой, он колебался. Оглянувшись на ведьму и не найдя её, медленно поднял лицо последней. Зеленоглазая женщина обожгла взглядом. Отступив, шаря глазами по темноте в поисках старухи, крикнул:
— Что она здесь делает? Она — никто!
Сбоку от него раздался зловещий смех ведуньи:
— Не забудь, граф Герард, ты их всех должен убить.
— Скажи, кого из них я буду любить?
— … лю-у-бить… — протяжным воем дышало замолкающее эхо.
Его сиятельство вздрогнул и проснулся. «Скоро рассвет», — глянул он сквозь густую листву дерева на мутнеющую россыпь звёзд. Издалека доносился одинокий, выворачивающий душу, волчий вой. Все мышцы одеревенели, хотелось встать и размять затёкшее тело. Всё ещё пребывая под тягостным впечатлением сна, он, едва дыша, закрыв глаза, прокрутил его заново. Чертыхнувшись: «Приснится ж такое», не торопясь, поднялся, скидывая одеяло. В ушах стонала кровь: «… бить… бить…»