Издавна человек лелеет мечту о благословленной поре, когда всё будет бесплатно, и всё будет в кайф, где наверное вообще не надо будет умирать – именно ею но отнюдь не вакуумом фантазия окаймляла хронику. Тяжёлые условия свирепой эксплуатации будили приукрашаемые воспоминанья про золотой век, навевали тоскливую ностальгию о потерянном Эдеме, саде незамысловатых наслаждений. Впрочем сколь ни пытайся, мнимую быль не воротишь – потуги возврата к легендарным канонам потерпели неудачу. А часики тикали: второе пришествие не случалось, люди смирялись с диктатом учёбы, присноровившись даже получать от её прогресса удовольствие; неторопливо Просвещение заходило в терминальную стадию: моду снискали рациональные утопии вроде тщательно расписанных, однако ещё сырых воздушных замков Мора да Кампанеллы. Попозже другие бумагомаратели заштукатурили чернилом пробелы великолепных зданий, и филантропы принялись решать задачу экспериментальной стройки красивых проектов. Пожалуй талантливейшим из них стал Роберт Оуэн, перебравший кучу методов: от автономных общин, бирж справедливого обмена, до фабричной кооперации, тред-юнионистских схваток за государственные социальные гарантии – везде те продвигались еле-еле, с ржавым скрежетом пресекаясь о неподатливые обстоятельства. Тем не менее следующее поколенье, целиком принадлежавшее эре триумфа подчинившего окружающую среду индустриального блицкрига, не опустило руки, зато продолжило упрямое дело учтя ошибки предшественников, отталкиваясь теперь от анализа реальности (в чём изрядно преуспело), шагнув от пророчеств к прогнозам, но часто сбиваясь огульно обещать немедленные перемены. Что ж, все немножко максималисты ибо над нами висит Дамоклов меч смерти, болтаясь на грозящей каждое мгновенье лопнуть хилой верёвке. Я процитирую Островского: «Самое дорогое у человека – это жизнь. Она даётся ему один раз, и прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жёг позор за подленькое и мелочное прошлое, чтобы, умирая, смог сказать: вся жизнь и все силы были отданы самому главному в мире – борьбе за освобождение человечества. И надо спешить жить. Ведь нелепая болезнь или какая-либо трагическая случайность могут прервать её».
«В конце концов, человеку дана всего одна жизнь – почему бы не прожить её так, как хочется вам?» – риторически спрашивал Джек Лондон. А народная мудрость уточняет важный акцент: «каждый кузнец своего счастья», то есть постулирует беднякам неустанный труд ради минутной блажи, пока богатые как сыр в масле катаются маясь от безделья, such as, for example, in the tale by Samuel Johnson, where Rasselas, the son of the King of Abyssinia, who lived in the Happy Valley, he felt bored there and went out to find adventures. Футура же снимет несуразность: снабдив по нужным потребностям, даст всем возможность выбирать да оттачивать собственные излюбленные способности, заниматься не работой но