Упокоились ли под руинами скопом все притязанья прогрессивного освобождения человечества? Ой едва, вероятней те взяли общую паузу, подспудно тишком-нишком развиваясь, в полном соответствии со своею детерминантой (нынче довольно вялой) – пролетарским движением. Его начало, середина XIX-го века, рождала больно мешанный, размытый протест угнетённых, зеркалившийся клубами приверженцев Прудона, заговорщиками-бланкистами, голым синдикализмом, «расцветали сто цветов», шумящих бравурными криками аля «собственность – это кража», жонглировавших осколочными теориями. Как платформа их дискуссий и координации в 1864-м основано Международное товарищество рабочих, которое попыхтев закономерно раскололось, а вскоре прекратило существование. На волне спада социального напряженья повис мрак идейной депрессии. Вон тогда засияла звезда марксизма! Покуда иные ученья глохли в прениях, генерируя иногда тупые иногда острые, но главное несобранные сумбурные умствования, Карл создал гениальную экономическую парадигму да перечень фундаментальных тематических публикаций. Сплочённые пиететом к нему эпигоны с подачи его друга Фридриха принялись, то отёсывая то довершая, целеустремлённо строить вокруг исходника дисциплинированную исследовательскую школу. Она катком распространилась по всему свету – та популярность стала козырем, на фоне дежурного бунтарского взмыва открывшим II Интернационал почти целиком под марксистскою вывеской. Мир же на стыке столетий быстрыми темпами менялся, требуя не ортодоксии но свежих ответов. Ища их где предлагали оригинальные концепты, где чаще поглощали сугубо локальные воззренья (к примеру немецкое лассальянство) или впитывали толику буржуазных доктрин, однако коренная линия раздвоения того ревизионизма в XX-м веке легла по вопросу сотрудничества с институтами власти, когда окончательно разъяснилось что спокойно отпочковаться от системы не выйдет, и её так-то надо либо подшить либо перекроить.
Для западных характерно живо одобрить первую ветку уповаючи голосами рабочих обратить парламент против хозяев, постепенно с его помощью продавить социалистические метаморфозы. Ещё какое-то время они стыдились собственной оппортунистской тактики, смущённо оправдываясь чурались ненароком болтнувшего лишнее Бернштейна, а с 1914-го, поочерёдно завоёвывая и теряя позиции развращаясь, сами воплотили принцип «движение – всё, конечная цель – ничто», зайдя к 80-м в тупик имманентно сберегая уязвимость перед замечаньем Михайловского: «В обществе, имеющем пирамидальное устройство, всевозможные улучшения, если они направлены не непосредственно ко благу трудящихся классов, а ко благу целого, ведут исключительно к усилению верхних слоев пирамиды». Но даже таких относительных успехов им не снискать бы без размашистого удара по капитализму, нанесённого закадычными приятелями и заклятыми врагами – восточными товарищами. Эти выбрали второй, радикальный путь.