Нас ждали. Очень ждали. Десятки малышей терпеливо ожидали у множества пакетов и контейнеров. От них исходило так много положительных эмоций, что я на миг растерялась.
— Потрясающе, правда? — Настя сжала мою ладонь. — Они такие счастливые, что я сама счастлива. Резонансом.
Воспитательницы, удостоверившись, что хозяйка личного праздника для приюта уже в зале, принялись раздавать деткам сладости и игрушки.
У меня в глазах защипало. Черт... Это так... так... неописуемо. Вроде и радость, а вроде и невероятно грустно.
Мои размышления прервала Калинина, проговорив:
— Мы свое дело почти сделали, давай теперь сядем вон там и поболтаем. Вот так уже лучше, — она откинулась на спинку стула и с наслаждением скинула каблуки. — Зря я надела эти неудобные туфли, но что с нас взять, женщин? Красота, чтоб ее.
— Настя, а что происходит? — не вытерпела я.
— М? Ты о том, зачем мы здесь сидим? — переспросила Анастасия. — Знаешь, все люди очень эгоистичны, эгоизм заложен в нас, это нормально. Только представь, чтобы было с тобой, если бы ты беспокоилась обо всех на Земле? Так вот, поэтому мы следим за тем, чтобы детки все получили. Сейчас поговорим с директором, а затем мои поверенные займутся наблюдением за дальнейшим распределением денег и вещей.
Из слов Калининой я сделала два вывода, а еще "вывела" вопрос, который решилась озвучить:
— То есть и вы действуете в угоду своих планов?
— Ты интересуешься, эгоистка ли я? — тихо рассмеялась женщина. — Да, как и все. Я чувствую жалость к детям, но... жалею я все равно больше себя. Как бы это не звучало гадко, но это правда. Я не рассчитываю на благодарность и титулы, отнюдь, в моем возрасте это уже не самое главное. Мне важно знать, что я трачу трачу время не зря, что я помогаю кому-то и что теперь на одного страдающего меньше. Потом становится легче жить.
— Легче жить? — я ухватилась за фразу крепче, чем сжала бы спасительную шлюпку.
— В прошлом у меня много ошибок, милая, так много, что я в них теперь захлебываюсь, — Настя разгладила и так ровный подол своего светлого платья, покачала головой, будто прогоняя старые и болезненные воспоминания, и завершила нашу беседу: — Ладно, мы что-то заболтались. Вставай, еще немного, и я тебя отпущу.
Я молча поднялась, не став задавать кучу других вопросов, которые крутились в мыслях. Этот день и это место явно что-то значили для Насти. Она выглядела и подавленной, и воодушевленный - невозможная смесь эмоций. Или я опять ошибаюсь.
Попрощавшись с Калининой, мы направились в кинотеатр. Доехали в полнейшей тишине: водитель занят дорогой, Илона не любила болтовню впустую, а у меня не было настроения начинать разговор. Я все думала о словах Насти и прокручивала в голове план побега. Итак, отпроситься в туалет на середине фильма, сбегать до ломбарда и как можно быстрее оформить залог, а затем бегом до вокзала: надо успеть купить билет и сесть на поезд.