Полное собрание сочинений и писем в 30 тт. Том 1: Стихотворения, поэмы, статьи и рецензии, прозаические наброски (1834-1849) (Тургенев) - страница 48

На первую страницу
Глубокая, доверчивая нежность,
Любовь, и благодарность, и покой
Блаженства, преданность и безмятежность,
И кроткий блеск веселости немой,
Усталость и стыдливая небрежность,
И томный жар, пылающий едва…
Досадно — недостаточны слова.
LXIII
Андрей не понял ровно ничего,
Но чувствовал, что грудь его готова
Внезапно разорваться, — до того
В ней сердце вдруг забилось. Два-три слова
С усильем произнес он… на него
Дуняша робко посмотрела, снова
Задумалась — и вот, не мысля зла,
Ему тихонько руку подала.
LXIV
Он всё боялся верить… Но потом
Вдруг побледнел… лицо закрыл руками
И тихо наклонился весь в немом
Восторге… Быстро, крупными слезами
Его глаза наполнились… О чем
Он думал… также выразить словами
Нельзя… Нам хорошо, когда в тупик
Приходит описательный язык.
LXV
Она молчала… и молчал он сам.
О! то, что в это дивное мгновенье
Их полным, замирающим сердцам
Одну давало жизнь, одно биенье,—
Любовь едва решается речам
Себя доверить… Нужно ль объясненье
Того, что несомненней и ясней
(Смотри Шекспира) солнечных лучей?
LXVI
Он руку милую держал в руках
Похолодевших; слабые колени,
Дрожа, под ним сгибались… а в глазах
Полузакрытых пробегали тени.
Он задыхался… Между тем, о страх!
Фаддей (супруг) входил в пустые сени…
Известно вам, читатели-друзья,
Всегда приходят вовремя мужья.
LXVII
«Я голоден», — сказал он важно, вдруг
Шагнувши в комнату. Дуняша разом
Исчезла; наш Андрей, наш бедный друг
(Коварный друг!) глядел не то Фоблазом,
Не то Маниловым; один супруг
Приличье сохранил и даже глазом
Не шевельнул, не возопил «о-го!»
Как муж — он не заметил ничего.
LXVIII
Андрей пробормотал несвязный вздор,
Болезненно зевнул, стал как-то боком,
Затеял было странный разговор
О Турции, гонимой злобным роком,
И, наконец, поднявши к небу взор,
Ушел. В недоумении глубоком
Воскликнул муж приятелю вослед:
«Куда же вы? Сейчас готов обед».
LXIX
Андрею не до кушанья. Домой
Он прибежал и кинулся на шею
Сперва к хозяйке, старой и кривой,
Потом к оторопелому лакею…
Потом к собаке. С радостью большой
Он дал бы руку своему злодею
Теперь… Он был любим! он был любим!
Кто мог, о небеса, сравниться с ним?
LXX
Андрей блаженствовал… Но скоро в нем
Другое чувство пробудилось. Странно!
Он поглядел задумчиво кругом…
Ему так грустно стало — несказанно,
Глубоко грустно. Вспомнил он о том,
Что́ в голове его не раз туманно
Мелькало… но теперь гроза бедой,
Неотразимой, близкой, роковой
LXXI
Ему представилась. Еще вчера
Не разбирал он собственных желаний.
При ней он был так счастлив… и с утра
Тоской немых, несбыточных мечтаний
Томился… Но теперь — прошла пора
Блаженства безотчетного, страданий
Ребяческих… не возвратится вновь
Следующая страница