Особо активные энтузиастки опустили лица.
— Согласны.
Ефросинью на поверхности пособия подошла сменить Софья, которая давно и нервно ожидала очереди. Из стены обрезанных по плечи волос выглядывали, как ребенок в дверную щель, любопытные ушки, беспокойная улыбка застыла на развязавшемся бантике губ. Кожа да кости. Жалобный взгляд. Просительное умоляющее личико, вечно ждущее гадостей от судьбы. И от окружающих. По сравнению с ней худенькая Ефросинья казалась стройной, а, скажем, Ярослава просто Кустодиевской барышней.
Тощенькая невзрачная практикантка с непонятной грустью глядела на мелкотравчатый газон, опоясывавший одинокое древо. Ствол уходил корнями в валун, выросший меж отрогов кряжистого хребта, дерево было чуть покосившееся и тоже грустное, но еще не желавшее отдавать миру живительные соки. Рано. Два печальных создания обменялись сочувственными взглядами и через секунду нашли общий язык.
Преподавательница продолжила неоднократно уведенную в сторону тему:
— Повторю: мы, женщины, получаем удовольствие многими местами от ушей до пяток, про райскую дверцу даже не говорю.
— А ты скажи, — с серьезностью вклинилась Ярослава.
Варвара почему-то согласилась:
— Хорошо. Сложное устройство дверцы дает нам возможность получать четвертую составляющую по-разному: наружной лаской, трением лампады, фрицами на разной глубине и под разными углами…
— Кстати, некоторым это может быть больно, — продолжая оставаться серьезной, сообщила Ярослава ученицам.
Хоть какой-то от нее толк. Наши взгляды как раз пересеклись, и я благодарно кивнул блондинке за откровенное дополнение. Зеленые глазищи хлопнули, и мне от души показали язык.
Вот и делай что-то для других. Я с непередаваемой обидой отвернулся, переведя взгляд на то, с чем предлагалось ознакомиться. Под темным солнышком скорбно жалело себя поникшее шторками, словно собачьими брылями, сумрачное окошко в запредельное. Кажется, в преподавательском списке не было поцелуя «воодушевляющий». Мои губы постарались изобразить его.
Варвара отметила проявленные жажду сотрудничества и изобретательность в этом — моей кожи коснулось подбадривающее поглаживание ее пальцев, которое тут же прекратилось, когда я отреагировал резким отдергиванием.
Я не пляшу под чужую дудку! Я делаю то, что нравится мне! Да, я пособие. И что? Даже Господь, предопределив людям их судьбы, зачем-то оставил подобие свободы воли. У пособия тоже есть мнение и желания, и в меру оставленных мне возможностей я буду выказывать сочувствие и симпатии — когда и кому захочу, а не потому, что так требуется по сценарию!