— А ты… приедешь? Я так жду тебя… Мама сказала, что ты, возможно, больше к нам не будешь заглядывать, у тебя свои дела и дом…
Сердце остановилось. Сынок сдал… с потрохами. Даже скривилась и прищурила глаза, ожидая, что ответит огромный медведь. В принципе, я просто предположила, не желая, чтобы сын бесконечно ждал чуда. Ничего страшного.
— Обещаешь?! Ура! — вдруг воскликнул он, а потом добавил: — Да, уже сплю. Буду ждать! Спокойной ночи! Жду!
Он быстро залез под одеяло и, протянув трубку, прошептал:
— Мама, поговори, а я сплю!
О, всегда бы так спал! А то «…расскажи еще одну сказку… и самую последнюю. А почему носороги не летают? А зачем спать детям?». Вспомнила и счастливо улыбнулась. Поцеловав в щеку своего малыша и, пожелав доброй ночи, вышла из детской комнаты, направляясь в зал и радуясь, что мы вновь в своей квартире.
— Да, — начала разговор, прекрасно зная, что услышу.
— Зачем сказала, что я не приеду? — поинтересовался с таким холодом в голосе, что стало не по себе. А с другой стороны, почему не по себе? Ведь действительно так считала и считаю.
— А что, приедешь? — невинно спросила, краем глаза отмечая чистоту комнаты, и лишь одна мягкая игрушка сына лежала под журнальным столиком. Достала ее и посадила на диван, не желая возвращаться в комнату. Пусть Сережа засыпает, не отвлекаясь на мои хождения.
— Я же сказал, что «да».
— Рада за тебя, — устало прошептала, приблизившись к окну.
— У тебя что-то случилось? — вдруг спросил Картунов.
— Нет, — ответила, а потом решила рассказать о сегодняшнем разговоре, считая, что Дмитрий должен знать, какие у него поганые родственники. — Хотя случилось — племянник сегодня наведывался и… — сделала паузу, планируя услышать вопросы, но мужчина молчал, слушая, поэтому продолжала: — Угрожает, что отнимут сына.
— С какой стати?
— А с той, что объявился биологический отец Сережи с заявлением, что хочет вернуть сына, а я для малыша — плохая мать.
— Глупости. И кто таков? — грубо поинтересовался Дмитрий, чуть ли не рыча.
— Лодкин Евгений Константинович, — ответила, дотрагиваясь до тонкой ткани тюля. Люблю белый цвет, возможно, поэтому зал выполнен в светлых тонах, с преобладанием молочного.
— И что он хочет?
— Забрать моего сына! — выдала, стараясь не показывать своей обиды, хотя в душе все переворачивалось вверх тормашками от возмущения.
— Отцовские чувства проснулись у мужика?
— А можно без иронии?
— А зачем ты обращаешь внимание на шантаж пустозвонов? Никто не сможет у тебя забрать ребенка. Поверь, никто. Я не допущу. Так что успокойся, — мужчина замолчал, а потом лениво спросил: — Ну, хочет он, так пусть и дальше хочет. И что говорят?