— Ну, что там? — Аня приплясывала за спиной брата, сгорая от любопытства и одновременно труся до полуобморока.
— Ничего себе!
Коридор напоминал место боевых действий. Все, что лежало на полочках, оказалось раскиданным по полу. Обувь валялась везде, а плащи и куртки остались без петелек. Их выдрало «с мясом».
В комнатах шкафы стонали сорванными дверцами. Сломанные полки превратились в щепки, а вещи устилали пол сплошным разноцветным ковром. Даже на люстре висела какая-то тряпочка.
Но хуже всего оказалось на кухне. Все столы были залиты маслом. Пищал открытый холодильник, а его содержимое превратилось в месиво.
— Осторожнее! — Петр едва успел вытолкнуть стоящую на пороге Дашу в коридор, как в стену на уровне ее головы впечаталась упаковка муки. Белые клубы заполнили пространство, пылью оседали на поверхностях, на волосах, на лицах.
— Что здесь происходит?
Кашляющие ребята не сразу услышали вопрос. А поняв, что вернулись Дашины родители, попытались объяснить, то они не виноваты.
Но если папа еще слушал, то мама…
Мама начала кричать. Громко и обидно, припоминая Даше прегрешения не только ближайших дней, но и давно забытые. Досталось и Пете с Аней. Они переглянулись и уставились на пытающуюся слиться со стеной подругу.
— Уходите! — шепнула та почти неслышно. — Скорее!
Остаться один на один с разъяренной мамой было страшно. Но подставлять друзей не хотелось — они ни в чем не виноваты.
— Говорю же — это не мы!
— Как это не вы? Я что, не видела, как этот… Петя в тебя мукой швырнул? Что он с тобой сделал? Признавайся!
Крик перешел в визг и мама, закатив глаза, сползла по стенке. Ее лицо казалось белее рассыпанной муки, это было видно даже сквозь пудру цвета легкого загара.
— Люда! — Даша, застыв от ужаса, смотрела, как отец трясет за плечи мать, хлопает ее по щекам, — Дашка! Воду тащи!
Найти целую кружку не получилось. Даша схватила ковшик и кинулась к раковине. В трубах загудело, кран вздрогнул раз, другой и выплюнул черный сгусток, похожий на мазут.
— Ну что ты там копаешься! — послышалось из коридора. Отец впадал в отчаяние.
— Воды нет!
Даше казалось, что перепугаться еще больше невозможно. Но теперь она буквально умирала от ужаса. Что там игоша! И что с того, что мама разозлилась? Она может умереть. Навсегда. По-настоящему!
К счастью, в холодильнике нашлась бутылка минералки. Газировка шипела и разбрызгивалась, превращая муку в тесто, но Даше было плевать: мама в себя не приходила.
— Звони в скорую! Живо! — заорал папа, но как только Даша трясущимися пальцами набрала номер, вырвал у нее телефон: — Девушка, примите вызов. Жена сознание потеряла. Да, женщина, тридцать восемь лет. Да, дышит.