Бывший неуклюжий очкарик сейчас совершенно другой. Идеален. Прекрасен. Гораздо, гораздо прекраснее любого другого мужчины, которого я когда-либо видела. Его длинные ресницы слиплись от воды зубчиками, вода стекает по подбородку, каплями усеивает волосы на груди и стрелой спускается к паху. Эта красота иглами колет мое сердце, впрыскивая яд самобичевания и сомнений, раздумий как могло бы быть, не будь я такой дурой.
Он мог быть твоим, — шепчет глупое подсознание. Ничего более идиотского нельзя и придумать — фантазии на тему «Назад в прошлое», вариация американского популярного фильма…
И конечно же, Морозов снова возбужден. Вода струится по налившемуся члену, на котором пульсируют синие вены, за ним — два тугих, покрытых волосами холмика яичек… снова судорожно сглатываю и отвожу взгляд. Чего он захочет теперь? Орального секса? Чтобы встала перед ним на колени?
— Раньше ты на меня так не смотрела, — произносит Ян и дергает за запястье, к себе, под колющие душевые струи. Снова оказываюсь в кольце крепких рук, которые обнимают меня, сначала мягко давя на спину, вынуждая придвинуться вплотную, затем скользят вверх и ложатся на шею.
И вот уже его губы снова касаются моего рта, опаляя, забирая дыхание, терзая изысканностью ласки. Это бесконечно долгий поцелуй, вперемешку с водой, нежный и в то же время требовательный. Я все еще испытываю боль и дискомфорт, причем в обоих отверстиях, но в то же время понимаю, что снова не смогу отказать этому мужчине, даже если это убьет меня… Морозов видимо считает, что мы еще не в расчете. Во всяком случае, ничего другого не приходит в мою голову. Идиотские романтичные бредни о том, что наверное, возможно, он все еще любит меня — давлю в зародыше. И говорю себе, что должна встать на колени. Сама. Опередить его возможно будет не таким унизительным…
Но неожиданно Ян сам опускается передо мной на колени, прижимается лицом к моему животу, буквально зарывается в него… а затем давлением рук принуждает развести бедра как можно шире. Давит на живот, заставляя отклониться назад. Плечами прижимаюсь к плитке, теперь она уже теплая, нагретая горячим паром… Но меня все равно колотит от озноба. А когда губы Яна накрывают клитор, чуть ли не подпрыгиваю. Ни с чем не сравнимая по ощущениям ласка рвет меня на части. Нет сил это терпеть, из моего рта вырываются приглушенные стоны, которые пытаюсь сдержать, но не могу. Морозову это нравится, он полностью контролирует ситуацию, спокоен, собран и неумолим. Словно ботаник разбирающий конструктор на запчасти, чтобы понять всю суть, он ласкает, изучающими неторопливыми движениями каждый миллиметр чувствительной плоти. Отстраняется, проникает пальцем, а затем и вторым, во влажное, податливое лоно, глубоко, так что закусываю губу, чтобы не вскрикнуть… Мне больно, между ногами натерто, саднит, но он начинает снова лизать меня… высекая искры, буквально убивая меня наслаждением, о котором я даже не подозревала. И я забываю о боли. Впиваюсь в его плечи, ноги дрожат, голова кружится, дух захватывает. Снова схожу с ума от желания, которое рвет на части. Изо рта вырывается низкий крик, эхом отдающийся от стен кабинки. Выгибаюсь сильнее, втягиваю в себя пальцы, которые осторожно, но очень ритмично трахают меня. Сжимаю их влагалищем и чувствую приближение третьего взрыва. Никогда прежде, до этой ночи я не испытывала оргазма. Морозову об этом незачем знать, но это так. Спираль снова нестерпимо, до рези скручивается и наконец разрывается внутри. Всего секунда, но ощущения невероятные, острые как бритва, болезненные. Мои колени подгибаются, и я падаю, но Ян подхватывает меня, удерживает за талию. Встает во весь рост и нависает надо мной. Снова целует, глубоко и жадно, царапая щетиной, рыча от возбуждения, чуть ли не пожирая мои губы. Голова кружится все сильнее, чувствую, что ноги еще больше ослабли и видимо заметив это, Морозов поднимает меня на руки, точно ребенка и выносит из кабины.