Вскипев от злости, я с кривой улыбкой достала из кармана почти десять тысяч.
– Откуда? – только и спросил Роман и тут же, очевидно вспомнив мой танец и восторг, вызванный им у местной непритязательной публики, сморщил нос. – Или тому мужику все же удалось тебе что-то засунуть в тру…
– Нет! – перебив парня, я посмотрела на молодого автослесаря, меняющего колеса, и продолжила, понизив голос: – Мне просто заплатили за танец.
– Так ты правда собралась домой?! – он разочарованно, и даже не пытаясь этого скрыть, посмотрел на меня.
– Да. Только дай позвонить маме, пожалуйста. Предупрежу ее.
На самом деле было у меня какое-то смутное предчувствие, что лучше бы мне немедленно ее набрать. Ведь она привыкла, что каждый день видит меня дома, имеет возможность проконтролировать, что я ем, во что одеваюсь, когда ложусь спать, какие передачи по телевизору смотрю. И тут дочь вдруг пропадает не только из поля ее зрения, но и вообще со всех возможных каналов связи на несколько дней. Ой, чувствую, мне не поздоровится.
– Привет, мама! А я тут… – вдохновленно начала я, но меня прервал ее вопль.
– Какого черта, Инка? Я приехала в лагерь, а ты пропала, никому ничего не сказав! Уже второй раз! И телефон отключен!
– Я…
– Ничего не хочу слышать! – оборвала меня родственница. – Чтобы немедленно была в «Зорьке»!
Связь оборвалась, я повернулась к выжидающему Роману с нервной улыбкой и, постукивая пальчиками по ноге, призналась:
– Похоже, я еду с тобой. Моя мама в отличие от твоей бабушки уже приехала в лагерь.
Инна
Вы когда-нибудь целовались с парнем, которого всегда считали воплощением зла, причем зла, направленного исключительно в вашу сторону?
А приходилось после этого еще и притворяться, что категорически не помните поцелуя?
Если нет, то и не стоит. Честно.
Потому что нет ничего хуже гнетущей тишины в салоне автомобиля, где оба знают, что второй солгал, по принципу: я знаю, что ты знаешь, что я знаю. Ну, вы поняли. И оба молчат, потому искренне боятся испортить то хрупкое перемирие, которое досталось таким трудом, или услышать из уст другого, что поцелуй был ошибкой. По крайней мере, с моей стороны было именно так.
– Сделай погромче, пожалуйста, – еле слышно прошептала себе под нос, услышав одну из любимых композиций.
– Что, прости? – парень бросил на меня какой-то растерянный взгляд, будто я застала его за шкодой. – Да, конечно. Да ты можешь и сама выбрать музыку. – Видимо, осознав безобидность просьбы, он заметно расслабился и нарочито непринуждённо добавил: – Мне тоже нравится эта песня. Она такая… эмоциональная.