– Я пришла, – крикнула я.
Звуки в комнате стихли, послышался скрип двери, и через пару минут на кухню, шаркающей походкой вошла Христофоровна. Я как раз разгружала сумки, раскладывая снедь по полкам холодильника.
– Сейчас переоденусь и за готовку примусь, – сухо сказала я. При этом стараясь особо не смотреть на бабулю.
– Жень, ты ведь сбежишь скоро, да?! Бросишь меня ведь, сердцем чую… ох чую, – завыла Христофоровна.
– А вы выкрутасы свои бросайте, глядишь и заживем, – парировала я спокойно.
– Тебе-то хорошо говорить. Ты вон какая молодая. А у меня и память не та, и нервы, и вообще…
– Что вообще? – заинтересовать я.
– Вообще это вообще, – старушка, видимо, не нашлась, что ответить, а потому лишь спросила, что я буду готовить на ужин.
– Котлеты паровые. С пюре картофельным.
– А огурчики? А помидорчики? – как маленькая заканючила Сандра.
– Ох… в принципе уже можно, наверное, разочек. Так и быть, открою баночку.
Христофоровна радостно всплеснула руками, ну прям дите, получившее подарок, и так посмотрела на меня, что сердце защемило. А ведь и правда, чего я в самом деле на бабулю обижаюсь и злюсь все время? Она ведь иногда и впрямь ведет себя, будто в детство впадает. Так стоит ли на такого человека обижаться?! Вот доктор ей соленья строго-настрого запретил. Раз в месяц говорит только можно пол-огурчика дать. Нельзя чтоб почки отекали. А Христофоровна обожает все, что соленое, острое, копченое. Короче говоря, мучается она на этих котлетах паровых, да делать нечего. Как говорится, жить захочешь-не так раскорячишься.
За окном снова зарядил дождик, я по-быстрому переоделась, и принялась за готовку. Телевизор врубила на полную мощность, под музыку веселее заниматься домашними хлопотами. Оттого и не слышала, как надрывается телефон на столе. Лишь спустя час, когда все было готово, увидела пять пропущенных. И сердце ухнуло вниз. В район пяток.
Не возьму. Не перезвоню. Да что я, в конце-то концов, совсем себя не уважаю?! Вот позвонит если еще, тогда может быть, тогда подумаю. И то вряд ли. Ну как так-то?! Гордо-ость, ты где, ау?
Пока ужинали, вся измаялась. Ромка смотрел настороженно, Христофоровна украдкой, все еще, видимо, стыдясь своих выкрутасов. Но мне было сейчас вовсе не до них и и их взглядов. Хоть волком пусть смотрят, хоть удавом, мне бы с душевной маетой покончить.
Сердечные терзания, в конце концов, привели к тому, что я извинилась, и, так и не доев, вышла из-за стола и поднялась к себе в комнату, чтобы хоть немного привести мысли в порядок и успокоиться. Но не успела я дойти до комнаты, как пришло сообщение с всего лишь одним словом. «Прости…» прости, блин?!