– Я-то тут при чем?
– Сгинь, – прикрикнула она него.
А сама подсела ко мне и крепко обняла, поглаживая по голове. Я в ее объятиях довольно быстро успокоилась, но виду не подавала, очень уж мне понравилось вот так прижиматься к кому-то, чувствуя, как все невзгоды и печали уходят куда-то в небытие. Так мы и сидели с ней, пока я не уснула прямо там, кресле.
Он позвонил ночью… я уже спала, внезапно обнаружив себя в собственной кровати. Ромка, наверное, перенес из гостиной. Не знаю, зачем взяла трубку.
– Да, алло…
– Женя… Нам нужно срочно увидеться. Это очень срочно. Слышишь?
– Денис, в чем дело? Что случилось? – услышав в его голосе неподдельное волнение, я вмиг отбросила свои обиды. Что-то ведь наверняка произошло, если он звонит мне в такое время и такой взволнованный.
– Не по телефону. Женя, нам нужно встретиться. Послезавтра я буду в городе. Ты сможешь приехать? Мне нужна помощь…
– Да…да, конечно, боже мой. Что с тобой? Где ты? – завалила его вопросами я.
Сон как рукой сняло. Я готова была прямо сейчас бежать куда угодно, лишь бы знать, что с ним все будет в порядке.
– Не по телефону. Послезавтра. В десять. В том торговом центре, в кафе, где мы с тобой первый раз сидели.
– Хорошо. Но…где ты сейчас? Прошу, скажи, что с тобой все в порядке…
– Не могу, прости, милая. Не по телефону. Все, люблю…
– Подож…
В трубке раздались гудки, а я разревелась. Захотелось разбить этот чертов телефон. Боже, что со мной происходит. Что с ним происходит? Где он, как он? Случилось что-то ужасное, я чувствовал это всеми фибрами души. Послезавтра…
Всю оставшуюся ночь я не могла уснуть. В голову лезли картины одна страшнее другой. В полпятого утра тихо спустилась на кухню. Чтобы хоть как-то отвлечься от ужасных мыслей замесила тесто, напекла блинов. Приготовила творожную запеканку. Поставила вариться компот. В общем делала все, чтобы не сидеть, глядя в одну точку с придурковатым видом. Глаза покраснели, в голове разносился гул. Как дальше жить, куда бежать, фиг его знает.
В семь проснулась Христофоровна, маясь с похмелья.
– Рассолу мне, – возопила она, кряхтя вваливаясь на кухню.
На голове у нее красовалась мокрая повязка, руки тряслись, волосы свалялись в колтун. М-дааа… нечасто можно увидеть Христофоровну в таком раздрае. Вернее сказать, первый раз такое вижу. Тут же я испугалась, а ну как инсульт бабулю разобьет. Ну как, как я могла допустить, что бабка столько выпьет?!
– Вы, бабушка, когда в следующий раз пить вздумаете, берите сок вишневый. Вроде и красный и не развезет.
Христофоровна, вместо того чтобы разразиться бранью на «бабушку», ну или хотя бы запульнуть в меня чем-нибудь тяжелым, лишь вяло махнула рукой. А посему я сделала вывод, что в данный момент бабка вполне со мной согласна. Ворча и еле передвигая ноги, я налила ей стакан рассола, оставшегося от вчерашних соленых огурчиков, которые, кстати, ушли на «ура», и с любопытством наблюдала за тем, как она жадно присосалась к стакану не хуже какого-нибудь алкоголика. Христофоровна залпом осушила его и протянула мне, мол, еще налей. Я показала бабуле фигу, прекрасно знает ведь, шельма, что нельзя ей. Из вредности что ли?! Ничего-ничего… не надо было напиваться. Вместо рассола я протянула ей таблетку и кружку с водой. Сандра, конечно, для порядка что-то там пробурчала, скривилась, но таблетку взяла. Выпила, сморщилась, вздохнула, злобно зыркнула и поплелась вон из кухни.