— Я готова, — взволнованно отвечает она.
Ее щеки пылают от возбуждения, а улыбка полна детской невинности. Понятно, что ей нравится ездить верхом. Я определенно смог разжечь в ней старую любовь. Ей просто необходима собственная лошадь. Такая нежная и тихая кобылка.
Я пришпориваю в бока Милана и вывожу его со двора на тропинку, ведущую к ручью. Слышу стук копыт Никиты за собой, как Синди тоже пришпоривает лошадь. Я снова пришпориваю пятками Милана, и он пускается в галоп, тут же слыша за собой, как Никита не отстает от нас. Как только тропинка расширяется, я притормаживаю лошадь, чтобы мы могли ехать рядом.
И тут Синди удивляет меня, крича: «Да, вау!», пришпоривая пятками бока Никиты. Она привстает в стременах и смеется, а Никита пускается в галоп. На секунду я остаюсь позади них, удивленно покачивая головой при виде совершенно мне незнакомой Синди.
Затем подстегиваю Милана, и мы догоняем их. Мы скачем бок о бок по полям. Волосы Синди развеваются за спиной, она смеется, и этот смех наполнен чистым восторгом. Она выглядит такой свободной, будто летит, и мне нравится видеть ее такой. Она выглядит так, словно все проблемы остались позади. Сейчас нет почти никакого сходства с той деловой, совершенно профессиональной женщиной, которую я увидел в «Макао».
Я узнаю в ней легкость. Ту легкость и свободу, которую всегда чувствую, когда пришпориваю коня и мчусь вперед. Мы галопом влетаем в небольшой фруктовый сад, Синди замедляет бег. Она рассматривает цветущие яблони, восхищаясь красотой этого места.
Для меня это всего лишь часть нашей земли, но я пытаюсь посмотреть на это место ее глазами, вдруг замечая всю красоту. Может, она смогла изменить меня. Может, она сможет научить меня видеть всю красоту в обычных вещах, к которым я так привык.
— Поверни налево на выезде из сада, — кричу я сквозь ветер, когда мы пролетаем через сад.
Синди натягивает поводья Никиты, поворачивая налево.
Мы едем еще несколько минут, прежде чем я начинаю натягивать поводья Милана, когда в поле зрения перед нами появляется ручей. Синди тоже притормаживает Никиту, но мы все равно галопом приближаемся к ручью.
— Прекрасно, — восклицает Синди, голосом полным благоговения.
Она оглядывается по сторонам, рассматривая разбросанные деревья, с которых свисают бледно-розовые цветы, покрывающие землю, как одеяло. Она переводит взгляд на медленно журчащий ручей и маленький японский деревянный мостик, перекинутый через него.
Хотя я видел это место сотни раз, может даже больше, такое впечатление, что я вижу его впервые.