Весь персонал водолечебницы знал Маоли и ее маму очень хорошо. Девочка была всеобщей любимицей и их пребывания здесь каждый год ждали с нетерпением. А сейчас она казалось неживой.
Брови доктора были нахмурены, лицо сосредоточено. На ходу он отдавал распоряжения сестрам и лекарям. Рыдающую графиню под руки уводили в ее апартаменты.
Через пару минут в холле остались только Луина. конюх Стеван и старшая горничная Колнея.
- Что произошло? - спросила Луина у горничной.
Колнея всегда была в курсе происходящего, вот и сейчас, она оказалась в гуще событий.
- Ну, как я поняла из рыданий графини, они должны были сюда приехать еще месяц назад, но, из-за этой войны, порты были закрыты, - начала было повествование горничная, но Луина нетерпеливо ее перебила.
- Да, я это знаю. Они всегда в начале июня приезжают. Неужели Маоли не перенесла задержки?
- Насколько я поняла, когда они неделю назад сели на корабль, она вполне хорошо себя чувствовала, но потом они попали в шторм и задержались на два дня. Тогда-то девочка и почувствовала себя плохо. А сегодня с рассвета в карете тряслись, началась жара, и Маоли потеряла сознание, а потом началось кровотечение горлом и носом. Доктор сказал, что заплатка совсем рассосалась, и дыра в ауре выросла еще больше. Жизненные силы почти все вытекли.
При последних словах горничная всхлипнула и утерла слезу ситцевым платочком. Луина снова испуганно прижала ладони к губам.
- Как же это... - пробормотал себе под нос поникший конюх. - Не может же наша девочка покинуть нас. Она ж обещала мне жеребятам имена дать. Как же мы без нее?
Женщины стали утирать слезы.
- Ну что вы хороните девочку раньше времени? - раздался строгий голос управляющей, госпожи Фариа.
- Знаете же. что доктор Раоний чудеса творит. Он поможет ей. Хватит сырость разводить, займитесь своими делами.
Последующие несколько дней санаторий словно оцепенел. Персонал был тихий и хмурый, и даже постояльцам передалось их настроение.
Глава первая
Где-то рядом пел соловей. Его назойливые трели врывались в сознание. Хотелось кинуть что-то в эту вредную птицу, чтобы она замолчала. Щеки коснулся прохладный ветерок и принес аромат цветов. Слева скрипнуло кресло, и послышался вздох.
Открыв глаза, я повернулась на звук. В кресле-качалке дремала матушка. Пяльцы с вышивкой лежали на коленях, и собирались упасть на пол из ослабевших во сне рук.
- Мама...
Собственный голос показался чужим: тихий, слабый и хрипловатый.
- Маоли, доченька! Ты проснулась!
Мама резко распахнула глаза и со слезами кинулась ко мне.
- Как ты себя чувствуешь?