– Степа, ты не обижайся, но мы должны обсудить все версии, и эту в том числе: все ли было в порядке у нее с психикой, – более чем спокойно сказала Алина, как будто речь шла о чем-то обыденном. – И не смотри на меня такими глазами. У каждого в голове свои тараканы. У одних большие, у других совсем крошечные.
– А у большей части населения средние? – с вызовом спросила Степа.
– Да, – поддакнула я. – Ведь что такое гениальность? По большому счету способности выше среднего – это уже отклонение от нормы. Но не надо из этого делать трагедию. Гордиться надо такими отклонениями.
Я сама удивилась тому, что сейчас сказала.
– Да? – Степа напыжилась, как воробей. Она так и не поняла, что я имела в виду: гениальность – это хорошие отклонения, или все же лучше, когда ты занимаешь среднюю позицию. – Только сделайте одолжение, в спортивную школу поезжайте без меня. Не хочу перед людьми позориться.
– И не надо, – согласилась с ней Алина. – Мы сейчас найдем Ликин паспорт, я тебя подвезу в больницу, а мы поедем дальше в спортивную школу. На обратном пути тебя заберем и все вместе навестим лечащего врача Павла Громова. Идет?
Степа пожала плечами:
– Делайте, как считаете нужным.
Паспорт на имя Лидии Алексеевны Курочкиной мы нашли довольно быстро. Он лежал в ящике письменного стола вместе с дипломом об окончании института физической культуры и школьным аттестатом. Алина поворошила рукой в ящике, потом задвинула этот и выдвинула другой.
– Что ты делаешь? Нехорошо рыться в чужих вещах, – пристыдила ее Степа.
– Нехорошо, – ответила Алина, – но интересно, чем живет великая писательница. А это что? Дневник?
Она вытащила из ящика общую тетрадь и полистала ее у нас на глазах. Тетрадь от первой до последней страницы была исписана мелким почерком.
– Дай посмотреть, – попросила я, заглядывая Алине через плечо.
– Так ведь нехорошо, – противным голосом протянула она. – Да ладно, смотрите.
Я открыла тетрадь на первой странице. Текст был мне знаком, но только не в рукописном варианте, а в типографском.
– Степа, посмотри. По-моему, это наброски книги, которую ты мне дала почитать. Здесь встречаются те же имена и фамилии: Алла Терентьева, Андрей Тимофеев…
– Да-да, и там была Алла Терентьева, – рассеяно произнесла Степа, лишь мельком скользнув взглядом по тетради. На нее неожиданно накатила усталость. Так всегда бывает. В состоянии шока ты можешь крутиться волчком как заведенный, а потом вдруг резко силы оставляют тебя, и ты превращаешься в кисель. То же произошло со Степой.
Я ее очень понимала. С полночи не спать, пережить столько волнений: падение Громовой, приезд «Скорой», разговор с Воронковым. Кто это выдержит?