– Как она была одета?
– Это что, допрос?
– Я пытаюсь удостовериться, что речь идет именно о ней. Она была одна?
– Пришла она одна, да.
– В котором часу это было?
– Примерно в четверть первого. Один южноамериканец, в жилах которого явно течет индейская кровь, играл на странной флейте. Сюда стекается публика отовсюду, и один вечер непохож на другой. Когда музыкант закончил играть, я увидел, что она поменяла место и села к нему за столик.
– Как она была одета?
– Темно-коричневые брюки и желтый пуловер, поверх него замшевая куртка.
Это был наряд, который Одиль носила чаще всего.
– Она много выпила?
– Три-четыре бокала. Индеец, тот не пил спиртного.
– Они ушли вместе?
– Не думаю. Мне ни к чему было наблюдать за ними больше, чем за остальными. Во всяком случае, я ее снова увидел, она сидела одна за своим столиком. Это ваша хорошая приятельница?
– Нет. Моя сестра.
– Тоже студентка?
– Нет.
– Вы оба уже давно в Париже?
– Три дня Но мы сюда приезжали
– Вместе?
– Нет. В котором часу вы закрываетесь?
– Когда начинает пустеть зал. Чаще всего между двумя-тремя часами ночи.
– Я на всякий случай подожду.
Он пошел и сел в углу. У него немного кружилась голова, поскольку, кочуя из бара в бар, он выпил больше, чем ожидал.
– Можно попросить у вас кофе, желательно покрепче? – спросил он у официантки.
– Пойду взгляну на кухне, не выключен ли уже кипятильник.
Вскоре она принесла ему чашку густого, как суп, кофе. Певшая до этого женщина уже ушла. На пороге возникла группа из пяти туристов, они оглядели посетителей и ретировались. На их вкус тут было маловато экзотики.
Значит, он не ошибся. Одиль выходила прошлой ночью из гостиницы, но не для того, чтобы проведать своего гитариста. Ей захотелось изведать чего-нибудь нового. Может, подобно ему, она тоже обошла какое-то число ночных ресторанов?
В глазах у Боба все немного плыло Почему Одиль не хотела, чтобы ее тело нашли или, во всяком случае, чтобы его можно было опознать? Это была нелепая затея, и он никак – не мог отгадать, как же она рассчитывала это исполнить.
Если бы она бросилась в Сену... Но она умела плавать, и ей было бы трудно утопиться... Ее бы или же зацепило корабельным винтом, или же ее тело всплыло бы через несколько дней.
Револьвера у нее не было... Хотя... Он чуть было не бросился тут же звонить отцу, но тот не услышал бы у себя в комнате звонка телефона, стоявшего в гостиной. Револьвер в доме действительно был. Он находился там, наверное, уже много лет, и Альбер Пуэнте хранил его у себя в кабинете, хотя было маловероятно, что кто-нибудь нападет на него там среди бела дня.