Что-то похожее я испытала когда-то к Жданову — Витя ведь из тех, кого нельзя не любить: слишком красивый, напористый, цельный, а в душе настоящий вулкан клокочет.
Вспоминаю, как впервые увидела Жданова в окно нашего старенького автомобиля, когда въезжали всей семьёй в новую жизнь, на которую тогда возлагали большие надежды. Я должна была поступить в хороший институт — так решили родители, — выучиться, стать настоящим профессионалом и «выбиться в люди». Смешно, в самом деле, я школу закончила по чистой случайности, куда мне ещё и институт. Нет, тупой не была, просто не хотела учиться — ленилась, наверное. Но моя семья хотела для единственной дочери-красавицы лучшего будущего. Вот и приволокли меня, вырвав из привычного окружения, в этот город растрескавшегося асфальта и дымных заводских труб.
Но я увидела его. Стоял, сложив руки на широкой груди, и о чём-то разговаривал с рыжим парнем. Смеялись, что-то обсуждая, почти пополам сгибались, а я поймала взгляд серых глаз и поняла, что пропала, до того он показался нереальным, сказочным, словно сошедшим с картинки. В городе моего детства мальчики были на порядок проще и без затей. Самые обычные мальчики были, потому Витя пронзил меня в самое сердце. Девочкам в семнадцать ведь нужны красивые юноши рядом, чтобы все подружки обзавидовались и в обморок рухнули одномоментно.
Жданов не сводил с меня серых глаз, и показалось, что сердце в кулаке сжали.
Витя давно мне не верит, но я на самом деле тогда влюбилась, как бы ему ни казалось по-другому. Жаль, любовь как-то очень быстро прошла, или я быстро выросла из неё. Под сердцем уже бился Ян, когда одумалась, оглянулась вокруг себя и поняла, что жизнь закончена: я скоро стану матерью, не видев ничего хорошего до, не узнав ничего после.
Тогда вдруг такая тоска накатила, что впору выть на луну, но я не завыла, дотянув до трёхлетия Яна, а потом как-то быстро устроила свою жизнь вдали от вечно плачущего сына и надоевшего почти сразу мужа. Так ведь случается, ничего не поделаешь. Я сама выбрала свой путь, пусть он и так больно отрикошетил по другим.
Если бы я что-то и изменила в своей судьбе, так это рождение сына — уж слишком много боли в итоге это принесло. Жданову, нашим с ним родителям. И мне, чего греха таить, пусть Витя и не верит в это.
Беру более менее чистую вилку, снимаю упаковочный слой с бутылки полусладкого и проталкиваю пробку внутрь. Некогда шарить по шкафам в поисках штопора, да и здесь такая грязища, что совершенно не хочется к чему бы то ни было лишний раз прикасаться, а то ещё какую-нибудь холеру подхвачу. Смеюсь тому, что трахаться вчера мне антисанитария не помешала, но сейчас включились мозги, и постепенно стало доходить, в какой клоповник попала сдуру. Не понимаю, о чём вообще думала, когда ехала без оглядки с этим мальчиком, на что надеялась. Наверное, просто хотела забыться ненадолго и почувствовать себя хоть кому-то нужной.