Уу, убью Фрэнки! Не мог сразу предупредить, что здесь допросная!
Застыв на месте и стараясь не шуметь, я по стеночке продвинулась в угол допросной, надеясь, что меня не заметят и не проводят вон за своеволие. Однако никто даже не спешил оборачиваться на шум или смотреть в мою сторону вообще: старший как проводил допрос с пристрастием с каким-то невысоким мужчиной крепкого телосложения, так и продолжал проводить. Удивлённо пошарив глазами по стенам, поняла, отчего такая странность — я оказалось не в допросной, а прослушивающей комнате. А то, что перед собой видела — была стеклянная звукопроницаемая стена.
Свободно вздохнув и расправив плечи, подошла поближе, прислушиваясь к тому, что происходило в допросной.
— Я не понимаю о чём речь, полковник, — развязно лепил свою лепню допрашиваемый.
— Я спрашиваю, вы были знакомы с Инной Стария? — поинтересовался дознаватель и достал из папки фото, которое затем протянул задержанному.
Тот мимолетно взглянул и практически тут же ответил:
— Нет.
И все бы ничего, но глаза парня на миг блеснули таким предвкушением так, что даже мне за стенкой стало как-то не по себе. Да к тому же во рту появилась горечь.
— Что вы делали в тот момент, когда погибшая направлялась в парк? — продолжал спокойно спрашивать Старший.
— А мне откуда знать. Может, гулял, может, на пляже загорал или дома геморрой насиживал, — усмехнулся, блеснув своими белыми зубами, и откинулся на спинку стула.
Горечь во рту пропала и я поняла, что мужчина ответил верно, истолковав вопрос по своему и поставив его таким ребром, что близко не подкопаешься. Хитёр мерзавец.
— Верне Дик, тогда ответьте мне, отчего вас вместе с Инной видели мило беседующих рядом, сидя на скамейке в Нойстком парке? — выдержке дознавателя можно было только позавидовать.
— Ну, видимо гулял. Заплутал я здесь в ваших южных дебрях, кругом один сплошной плавящийся асфальт, вот и бежал туда, где воздух был почище. А потом заблудился и сел спросить время и дорогу.
Горький привкус пропал окончательно, и я вздохнула на секунду с облегчением, внутренне радуясь, что можно пожить опять спокойно, не ощущая горечи во рту. Но лишь на миг, потому что потом вдруг поняла, что… Не врёт мужчина, не врёт. Юлит, выкручивается и явно выдаёт свою правду, покрывая совершенно иную, но и не врёт! А значит… расколоть его будет мало того, что не просто, так ещё придётся и освобождать из-под стражи, вновь отпуская на волю. А в том, что это и есть тот самый маньяк, что искал с самого утра наш отдел, я не сомневалась, ровно как и в том, что есть у него все шансы выйти чистым и сухим из воды. Тут и к гадалке не ходи! Вон как соловьем правду заливает.